Председатель. — Почему выдача денег Шабельской-Борх обставлялась секретом, в смысле хранения росписок? Еще других услуг она не оказывала?
Маклаков. — Нет.
Председатель. — А французской прессе платилось?
Маклаков. — Я никому не платил. Я платил только — был Башмаков, издавал газету в Париже.
Ольденбург. — Издавалась здесь.
Председатель. — А на французскую прессу в Париже, на «Фигаро»?
Олышев. — «Фигаро» получил 303 руб.
Маклаков. — В этой области была большая неразбериха, т.-е., когда я ушел, немножко осветилось. Постоянные смены…
Председатель. — Не будем растекаться в мелочах.
Ольденбург. — Если я вас верно понял, вы сказали, что испытали разочарование по отношению к субсидиям всей этой прессе. Вы испытали разочарование, как министр внутренних дел и, вероятно, это вылилось в форме какого-нибудь доклада, который был внесен в совет министров для того, чтобы печальная практика прекратилась, для того, чтобы те преемники, которые могут быть у вас, могли бы воспользоваться вашим опытом? К сожалению, мы замечали, что при ваших преемниках, эти субсидии не только не уменьшались, а, напротив, возросли. Чем объяснить, что, несмотря на то, что вы так категорически утверждали, что это был неправильный способ расходования государственных денег, вы, повидимому, все-таки не предприняли ничего, чтобы способствовало реальному прекращению дела? Или доклад этот где-нибудь существует, и мы можем ознакомиться с ним?
Маклаков. — Я сейчас докладывал председателю по этому поводу. По-моему, непременно, раз имеется крайность в одну сторону, должна быть крайность и в другую сторону. Я думал о литературе, что она может сослужить какую-то службу. Но по мере того, как я постепенно приходил к ликвидации всего, что было налажено… Вы спрашиваете, был ли какой-нибудь доклад? Мне мешал какой-то рок, мешал потому, что скончался Татищев, с которым мы могли обсуждать это. Решать надо было до наступления момента, пока суммы не распределены. А тут все приходят и спрашивают: получу ли я на будущий год субсидию? Я полагаю, что до наступления нового года надо это решить. Раз система обозначилась, она должна быть введена. И вот, в один из этих периодов, я лишился своего сотрудника. Потом подошла война…
Ольденбург. — Я все-таки верно понял, что у вас выработалось принципиальное отношение. Не могу не удивляться, что вы, как министр внутренних дел, не сочли нужным закрепить его чем-нибудь, чтобы прекратить пагубное расходование крупных народных
