туда, где я жил, на мою частную квартиру. Китайский шифр представлял собой 6 томов; американский — такая толстая книга, что ее не спишешь руками, — все документы снимались фотографическим путем. Вся эта работа обыкновенно шла по ночам. Кроме того, все телеграммы иностранных держав, которые получались посольствами, все они раньше попадали к нам. Официально в департаменте вся секретная работа была у меня. Утром ее приносили в департамент, там ее разрабатывали, потому что оставлять документы у себя я тоже не мог: если бы какая-нибудь держава проследила и потребовала бы внезапно, чтобы был произведен осмотр, получилось бы бог знает что. Поэтому, работа производилась по ночам. Таким образом, телеграммы, которые приходили из заграницы, получались на нашем телеграфе, копии расшифровывались переводчиком и, если они не представляли колоссального интереса, то сейчас же передавались в посольство. Телеграф передавал. А такие вещи, как перед Цусимой и во время портсмутского договора, нашему государству нужно было знать немного раньше, и потому их задерживали, на сколько возможно, — часов на 8—12.
Иванов. — Куда эти шифры девались?
Комиссаров. — В 1906 году они были, кажется, переданы министерству иностранных дел.
Председатель. — И ваш архив передан туда?
Комиссаров. — Большая часть архива была уничтожена, как секретная. Собственно говоря, это давало колоссальное преимущество министерству внутренних дел. Не было дня, чтобы не посылалось 1—2 всеподданнейших доклада по поводу этих разработок, и министр внутренних дел имел колоссальные преимущества, он был одним из самых интересных в это время. Но к министру иностранных дел это не имело никакого отношения.
Председатель. — Вы были помощником начальника охранного отделения до 1909 года?
Комиссаров. — Да, до февраля или марта 1909 года.
Председатель. — А кто был начальником охранного отделения?
Комиссаров. — Начальником был Герасимов. Первый месяц, когда я там был, был Кременецкий.
Председатель. — Вы ушли вместе с Герасимовым, приблизительно?
Комиссаров. — Приблизительно, да. Он ушел после меня.
Председатель. — Что вам известно по вашей службе о провокации в русском политическом сыске?
Комиссаров. — Когда я попал в охранное отделение в первый раз, то я, понятно, там абсолютно ничего не делал, потому что перешел туда из строя и ни о чем понятия не имел. Потом, когда я во второй раз перешел туда из департамента полиции, там был
