Комиссаров. — Был в отставке с 3-го августа 1916 года. Я и теперь в отставке.
Председатель. — Вы получали пенсию?
Комиссаров. — Получал. Но я получал ее из департамента полиции — по докладу Хвостова, потому что когда Хвостов разобрался в деле о моем увольнении, то извинился передо мной, говорил, что введен в заблуждение.
Председатель. — При чем тут Хвостов?
Комиссаров. — Я теперь об Алексее Александровиче Хвостове[*] говорю, — он был в это время министром внутренних дел. Он вызвал меня и говорит: «Я сделал несправедливость по отношению к вам. Последний доклад с моею подписью будет доклад о вас».
Иванов. — Какую несправедливость он сделал?
Комиссаров. — Увольнение меня.
Иванов. — С должности градоначальника?
Комиссаров. — Да. Последняя бумага, которую Хвостов подписал, была о возвращении мне мундира и пенсии.
Председатель. — Эту пенсию вы получали из государственного казначейства?
Комиссаров. — Я до сих пор не получал. Это целая процедура в министерстве финансов.
Председатель. — Почему же вы из департамента полиции получали известную сумму?
Комиссаров. — Потому что мне пенсия чересчур мала. Кроме того Хвостов признал, что я уволен был напрасно. Спросите Бурцева и Хвостова. Хвостов мне лично сказал, что он извиняется передо мной и пусть пройдет месяц, два, три, — он меня вполне реабилитирует.
Председатель. — Скажите, вы знали полковника Васильева, заведывавшего особым отделом департамента полиции?
Комиссаров. — Нет. Я знал его так, т.-е. деятельность его знал. Он не моего был ранга.
Председатель. — Что это значит?
Комиссаров. — Да так, — пьяница.
Председатель. — У вас с ним дурные были отношения?
Комиссаров. — У меня с ним никаких отношений не было. Он был после в контр-разведке. А когда его, собственно говоря, Джунковский почти выжил из корпуса, то его подобрал Ерандаков.
Председатель. — Что вы делали в революционные дни в Петрограде?
Комиссаров. — Да сидел у себя. Положительно сидел у себя.
Председатель. — Вас не вызывал Протопопов?
Комиссаров. — Наоборот, — они хотели меня арестовать.
Председатель. — Протопопов?