пройдет с обвинительным приговором, было мало. При этом Манасевич-Мануйлов до меня служил, и я боялся всевозможных разоблачений, которых и без того была масса, и я считал это несообразным.
Председатель. — Может быть, не слабые улики, а именно нежелание разоблачений и было причиною? Позвольте мне огласить часть записки, составленной по вашему поручению: «Кроме того допущение среди чиновников министерства внутренних дел человека, ныне привлекаемого за мошенничество» и т. д., вот соображения, побудившие вас написать письмо Корсаку, которое вы писали, уже зная знаменитую резолюцию Столыпина по поводу этого Манасевича. «Пора этого мерзавца сократить». И вот, когда возникло против «этого мерзавца», как выразился Столыпин, уголовное преследование, вы, несмотря на те улики, которые, судя по записке, составленной в вашем же департаменте, имелись, постарались повлиять на направление дела по 277 статье, в виду необходимости оградить человека, который был чиновником особых поручений министерства внутренних дел.
Курлов. — Я понятия о нем не имел… Я его никогда в лицо не видал!
Председатель. — Какой разговор вы имели со Спиридовичем, по поводу последовавшего уже значительно позже, при Штюрмере, повышения этого самого Манасевича-Мануйлова?
Курлов. — Со Спиридовичем? — Положительно никаких.
Председатель. — У нас имеется сфотографированное в департаменте полиции письмо Спиридовича на имя Манасевича-Мануйлова.
Курлов. — Это значит Спиридовича… Я не помню.
Председатель (читает): — «Только сегодня узнал от проезжавшего здесь Курлова о вашем производстве, дорогой Иван Федорович…» Вы не припомните этот ваш разговор со Спиридовичем?
Курлов. — Я говорил, вероятно, Спиридовичу о том, что Манасевич-Мануйлов играет роль очень, может быть, важную. Но я должен оговориться. До того момента, когда говорил со Спиридовичем, я никогда Мануйлова в лицо не видел. А его отношение ко мне, после возбуждения хотя и прекращенного потом дела, заключалось в том, что все боевые статьи против меня, после смерти Столыпина, в «Новом Времени» и «Вечернем» — писались Мануйловым. Вот единственное отношение, которое имеется…
Председатель. — Нам известно, что департамент полиции пользовался при вас секретной агентурой вообще, но не приходилось ли вам в вашей практике пользоваться такими лицами, которые были осуждены в каторжные работы?
Курлов. — Такого случая не помню…
