Вырубова. — Как же они могли быть моими? Я же с ним познакомилась только через два года после того, как они были с ним знакомы.
Председатель. — Нет, я выясняю теперь не внешние, а внутренние отношения ваши с Распутиным.
Вырубова. — Да, интересовалась ли я им как-нибудь особенно? Нет, особенно нет. Так.
Председатель. — Значит, неверно, что вы были его горячей почитательницей?
Вырубова. — Нет, неверно. Конечно, я интересовалась им, потому что он был интересен, но истерического какого-нибудь поклонения, — этого не было. Конечно, я никогда не была против него…
Председатель. — Так что вы утверждаете, что интерес к Распутину у вас был, как ко многим другим в вашей жизни? Или он представлял для вас исключительный интерес?
Вырубова. — Нет, безусловно, исключительный, нет.
Председатель. — Когда вас особенно захватило религиозное настроение?
Вырубова. — Я всегда верила в бога. Никогда особенно; мать моя говорила, что сказали про меня в «Новом Времени», будто я нахожусь в религиозном экстазе. Мы смеялись над этим. Никакого религиозного экстаза у меня нет, я верю в бога, как все православные женщины. У меня было очень много горя, муж с ума сошел, при дворе моя жизнь была совсем нелегка.
Председатель — Почему же она была нелегка?
Вырубова. — Потому что, вообще, жить при дворе нелегко. Вы думаете легко? Мне завидовали, меня любили. Вообще, правдивому человеку трудно жить там, масса зависти, клеветы. Я была проста, так что в эти 12 лет, кроме горя, я почти ничего не видела.
Председатель. — Вы были в переписке с Распутиным?
Вырубова. — Нет, потому что он ведь был безграмотен. Так что если писал, только телеграммы.
Председатель. — Но вы ему писали. Не потому, что он был безграмотен?
Вырубова. — Писем безусловно я ему не писала. Что же писать письма, он их не читал, давал посторонним, это не особенно приятно.
Председатель. — Но он вам писал?
Вырубова. — Телеграммы. У меня так: если болезнь бывала сестры или брата, или моя, я писала телеграммы, чтобы он помолился; или, если что-нибудь особенное в семье, я ему писала и получала в ответ телеграммы. Я их, должно быть, все бросила.
Председатель. — Что же было в этих телеграммах?
Вырубова — Ведь я вам говорю, я очень часто просила о сестре, о брате, о каком-нибудь больном; меня даже просили просить его помолиться.
