к речным артериям. Ко мне он был искренно в ту пору расположен, так как во времена моего директорства, у него никаких дел в департаменте полиции не было, и он только пользовался бесплатными проездными билетами на предъявителя. При генерале Джунковском, которого князь Андроников знал еще по пажескому корпусу, в силу отрицательного отношения к Андроникову Н. А. Маклакова и под влиянием просьб к начальству со стороны министра Сухомлинова, с которым в ту пору, после продолжительной и неразрывной дружбы, князь Андроников разошелся и повел упорную борьбу, последовало увольнение князя Андроникова от должности причисленного к министерству внутренних дел чиновника, дававшее князю Андроникову некоторым образом официальное положение. Это его задело сильно, и хотя он и был устроен, путем всеподданнейшего доклада обер-прокурора Саблера, на должность чиновника особых поручений при святейшем синоде, но этой обиды не мог забыть Н. А. Маклакову и, где мог, старался подорвать к нему доверие». Тут даже была установлена контр-разведка за квартирой Андроникова. Сухомлинов хотел как-нибудь Андроникова поймать. Осуществлял расследование полковник Ерандаков, который предупредил меня, чтобы я не так часто бывал у Андроникова.
Председатель. — А были основания у контр-шпионажа наблюдать?
Белецкий. — Я этого вопроса не касался. Я думаю, что некоторые основания были, потому что, при графе Витте, это лицо посылалось неоднократно в Германию. Он был знаком, представлялся императору Вильгельму. Затем у него были какие-то сношения с лицами, которые под видом коммерсантов приезжали к нему. Излюбленный язык его был немецкий. У него был брат офицер, гвардеец конного полка,[*] получивший за отличие георгиевское оружие, который говорил ему: «Перестань ты говорить по-немецки, это до добра не доведет». Может быть, тут имелось какое-нибудь значение. Я за ним этого наблюдения не устанавливал, потому что контр-разведка, по инструкции, принадлежала военному министерству. Я думаю, это и было причиной, что его в эту минуту сильно боялся Сухомлинов, потому что у него были записки с некоторыми фактами об интимной жизни Сухомлинова, и затем разоблачения мадам Сухомлиновой, из-за которой произошла ссора. Все это послужило материалом. В следственном материале вы найдете все эти показания Андроникова, которые, может быть, и сгущали все, но они дышали личной страстью.
Председатель. — А не говорил ли полковник Ерандаков, что кой какие данные получаются из его наблюдения?
Белецкий. — Нет, не говорил.
Председатель. — А вам не казалась фигура Андроникова, в смысле возможности сношений с неприятельскими странами, в момент войны, подозрительной?
