новлен, так как многие из пассажиров не были опрошены за нерозыском и неуказанием их заявительницею. Переписку эту Станкевич хранил лично у себя, она не была даже занесена во входящий журнал, и передал мне по собственному побуждению и без препроводительной бумажки, не зная о поступившем ко мне секретном донесении полк. Мазурина,[*] о чем я ему сказал только после его сообщения, показав ему хранившееся у меня в столе письмо полк. Мазурина. Зная А. А. Станкевича, я нисколько не сомневался в том, что в данном случае он исходил из лучших побуждений, не вмешивая в стадию предварительного обследования этого происшествия полицию и не муссируя этого дела на месте, чтобы избежать излишних разговоров, связанных с именем высоких особ.
Об этой переписке ни А. А. Вырубова, ни Распутин не знали еще, но она мне давала большой козырный ход к отстаиванию Станкевича. Но об этом я скажу впоследствии, а теперь возвращусь снова к дальнейшему изложению хода уговоров Распутина на поездку по монастырям и заезда на родину. Судя по предыдущему отмалчиванию Распутина при разговорах на эту тему, я все-таки предвидел большие трудности в проведении плана и поэтому был изумлен, когда Распутин согласился и начал говорить о том, кого еще из близких к нему лиц он имеет в виду взять в эту поездку, указав на М. Головину и, не помню, на какую-то другую даму. Я приписал его согласие на отъезд, как воздействию игумена Мартемиана,[*] так и опасению Распутина за исход дела по первому пароходному инциденту; условием Распутин поставил отложить на некоторое время отъезд, дабы он мог окончить некоторые свои дела (какие — он не сказал). Тут же А. Н. Хвостов заявил, а я подтвердил, что на расходы по путешествию будут даны деньги игумену Мартемиану, так что Распутин может об этом не беспокоиться, и я, как это было решено между мною и Хвостовым, сказал отцу Мартемиану, чтобы он зашел ко мне для дальнейших переговоров по этому вопросу. Распутин скоро уехал, и мы остались одни, вполне довольные удачным исходом этого дела, имея в виду, что, при умиротворяющем влиянии епископа Варнавы на высоких особ и при завязавшихся отношениях с А. А. Вырубовой, жизнь пойдет более спокойным темпом и, быть может, удастся постепенно охладить отношение к Распутину во дворце.
Оставив квартиру князя Андроникова, я приехал к А. Н. Хвостову, и мы начали обсуждать, как лучше обставить эту поездку в том отношении, чтобы во время путешествия Распутина избежать публичных соблазнов, связанных с поведением Распутина. А. Н. Хвостов при этом мне сказал, что на игумена Мартемиана[*] он вполне полагается, дал мне на этот раз несколько сжатую характеристику его личности, из коей я понял, что этот человек неоднократно им уже испытан, и на него Хвостов вполне пола-
