и что он это заметил не первый раз, так как сам проверил. Князь начал оправдываться, и я, не желая поставить князя в неловкое положение, если бы он заметил мое присутствие, вышел из залы в столовую, где сидел А. Н. Хвостов и другие. Видимо, что потом князю удалось успокоить Распутина, хотя сам князь был взволнован и даже лично отправился провожать его. Об этом я передал А. Н. Хвостову.
Спустя некоторое время Распутин мне сказал, что нам лучше бы видеться в другом месте. Из этого я понял, что у него, после деловых сношений с князем, доверие к последнему пошатнулось, и когда нами была устроена, при посредстве Комиссарова специальная, для свидания с Распутиным, квартира, то здесь при первых же наших обедах с Распутиным, я указал ему на некоторые стороны жизни князя, добавив, что этого, быть может, А. А. Вырубова не знает, и попросил его предупредить А. А. Вырубову. Когда затем мы, А. Н. Хвостов и я, были у Вырубовой, то она спросила меня, правда ли, что князь — такой плохой человек. На это я ей ответил приблизительно в том смысле, что у него есть некоторые особенности, которые ей надо принять во внимание и, по возможности реже с ним видеться. Самому мне разговора заводить о князе было неудобно так как я вошел к ней в дом при его посредстве, и она, не будучи подготовлена, могла бы объяснить мое предостережение совершенно иными побуждениям... После этого я начал замечать некоторую нервность, проявленную кн. Андрониковым, так как А. А. Вырубова стала иногда отказывать ему в приемах, объясняя это разными причинами: то вызовами в лазарет или во дворец, то поездками в Петроград и проч. Затем, когда я приехал к ней один, она просила меня убедить кн. Андроникова не привозить ей ни сладостей, ни фруктов, так как это ей неприятно. Кн. Андроников, действительно, всякий раз, когда ездил и ранее со мной, и в эту пору с нами (при А. Н. Хвостове), всякий раз, желая подчеркнуть свое внимание к А. А. Вырубовой, привозил ей большие коробки с конфектами лучших петроградских кондитерских, первые фрукты и цветы; ценных подарков князь ей при мне не подносил.
Наконец, помог и случай, выдавший двойную игру кн. Андроникова. Кн. Андроников был в давних и очень близких, как я уже показал, отношениях с кн. Шервашидзе, состоявшим при вдовствующей императрице и пользовавшимся исключительным доверием ее величества, и всегда держал его в курсе всех новостей молодого двора, зная насколько эти новости близки сердцу Марии Федоровны, которая, в особенности за последнее время, начала явно для всех показывать свое неудовольствие в отношении императрицы Александры Федоровны. В числе вопросов, обеспокоивших вдовствующую государыню, одним из главных было отношение молодой императирцы к Распутину, росшее с каждым днем
