счастливыми праздничными днями, и жена, догадывавшаяся о многом, что меня мучило, не раз просила меня отказаться от должности, но жизнь эта меня уже захлестнула; кроме того, даже при желании моем, трудно было бы найти такой повод, которому могли бы поверить и А. Н. Хвостов, и А. А. Вырубова с тем, чтобы это не отразилось на моей службе.
Перехожу далее. Итак, под влиянием всех изложенных выше мер, отношения наши вполне установились со всеми необходимыми мне и А. Н. Хвостову лицами, вопрос охраны Распутина и сношений с ним наладился, а с А. А. Вырубовой установились не только деловые, но и частные хорошие отношения. Нас, т.-е. меня и Хвостова, и государыня, и А. А. Вырубова, и Распутин считали, в чем и я был искренне убежден, несмотря на неоднократные предупреждения Комиссарова, тесно связанными друг с другом не только общностью служебных интересов и взглядов, но и чисто дружескими отношениями. Я за этот период времени никаких наград не получил. А. Н. Хвостов же был утвержден министром, пожалован Анной I ст., укрепился в своем положении и уже бросил первое семя недоверия к Горемыкину в смысле неправильной его политики в отношении Государственной Думы.
В этот период времени А. Н. Хвостов начал вести со мною, в дружеской форме излияний, сначала отдаленные, а затем и вполне откровенные разговоры о вреде Распутина не только с точки зрения охранения интересов династии, но и в наших личных. С этим, конечно, я и не мог не согласиться и начал еще более внимательно следить за тем, чтобы избегать по возможности публичных выступлений Распутина и всего того, что связано было с его именем. Чем больше налаживались мои отношения к А. Н. Хвостову, тем разговоры становились определеннее. Этот момент совпал с периодом, когда А. Н. Хвостов, при проведении кандидатуры гр. Татищева на пост министра финансов, сам понял, что положение его укрепилось и у высочайших особ, и у А. А. Вырубовой, и у Воейкова. Оттеняя мне это обстоятельство, А. Н. Хвостов начал вести со мною разговоры на тему о том, что теперь Распутин нам не только совершенно не нужен, но даже опасен, так как необходимость постоянно считаться с ним, с его настроением, подозрительностью и возможными на него сторонними влияниями сильно осложняет проведение намеченных им, А. Н. Хвостовым, начинаний как в области государственных мероприятий, так и в сфере его личных предположений. При этом Хвостов указывал, что его, равно, как он думает, и меня, тяготят свидания с Распутиным и постоянная боязнь обнаружения, вследствие бестактности поведения Распутина, нашей близости к нему, так как это сделает невозможным его, Хвостова, положение в семье, в обществе, и в Государственной Думе и что избавление от Распутина очистит атмосферу около трона, внесет полное удовлетворение в общественную среду
