мент имел агентов и сотрудников и получал сведения от тех и других. Агенты исполняли поручения своего начальства по охране, наблюдению и сыску. Агентов посылали охранять некоторых министров и других лиц: Б. В. Штюрмера, И. Г. Щегловитова, А. Ф. Трепова и др. Министр внутренних дел был охраняем особо тщательно, за ним было и наблюдение. Охраняли и Распутина, о чем я спрашивал А. Т. Васильева. За лицами, известными своею оппозиционною деятельностью, или теми действиями, которых у министра внутренних дел или департамента полиции имелись и другие поводы интересоваться, устанавливался надзор или наблюдение. Наблюдение было установлено за А. И. Гучковым, В. М. Пуришкевичем, П. Н. Милюковым, генералом Гурко, английским посольством. «Сотрудники» департамента полиции были случайные и постоянные. Последние получали определенное жалование, случайные сотрудники — вознаграждение, смотря по важности сообщенного ими сведения. Имена своих сотрудников, и места, где они у него имелись, департамент полиции держал в секрете: он их имел в рабочей среде, на фабриках и заводах, общественных организациях и всюду, где это представлялось ему нужным и где можно было найти подходящих людей, желавших сообщать сведения за плату. В войска, я думаю, департамент полиции имел лишь случайных сотрудников.
Желая предупредить рабочие беспорядки и забастовки, я говорил, что нельзя давать рабочим сорганизоваться и допускать в их среде брожение. Департамент полиции приводил мое указание в исполнение, старался арестовать и выслать «главарей» и «зачинщиков» движения, не допуская их сорганизовать и возбуждать рабочих. Считались опасными три политические группы: социалисты-демократы, которые были более сорганизованы; социалисты-революционеры считались не сорганизованными, как и анархисты. Анархистов числилось в Петрограде около 40 человек. Среди лиц, принадлежащих к этим партиям, главным образом, и производились обыски, аресты и высылки, причем исключение делалось для членов Государственной Думы, так как опасались недовольства Думы, которое было бы этим вызвано; за этими лицами только следили. Раз в неделю все сведения департамента полиции сводились в письменный доклад, объяснения которому мне давал А. Т. Васильев; иногда я звал П. Г. Курлова, ген. Глобачева и других лиц, объяснения которых считал полезными. Я составил заметки обыкновенно на самом же докладе, по этим заметкам устно докладывал царю. Из полученных докладов и других случайных сведений, у меня сложилось убеждение, что петроградские рабочие готовы решиться на забастовку и на шествие к Государственной Думе 14 февраля, только еще не сорганизованы. Лица, могущие их сорганизовать, «главари» и «зачинщики» движения, были известны в полиции,— в том числе были и члены рабочей секции военно-промышленного
