Иванов. — Вы изволили указать, что все это письмо дышит преувеличенностью, даже неверностью изложения и настолько, что после вашего приезда, повидимому, отказался даже Аксаков. Чем же объясняется то, что он написал вам такое письмо? Написано в крайне дружеской форме, начинается даже с поздравления. Он чуть было не подвел вас этим. Чем же это объясняется? Какие у вас были отношения?
Председатель. — Он и себя подвел.
Золотарев. — Я не говорю, что он от этого письма отрекся, но ничем не подтвердилось это письмо.
Иванов. — Чем вы объясняете, что ваш товарищ через несколько дней пишет такое письмо?
Золотарев. — Я говорю, что он написал мне частное письмо, копия у него осталась. У меня были письма Лыжина, где он писал, что ничего подобного нет. Но писем этих у меня нет, они уничтожены. Я в этом деле лично заинтересован.
Иванов. — Что это заблуждение? Ведь это лично направлено против вас?..
Золотарев. — Мне не случалось иметь никаких врагов. Я считаю, что Аксаков столь же отвечает, сколько и Лыжин, как и я отвечаю за то, что я не принял тех мер, которые нужно было принять.
Иванов. — Я не понимаю смысла этих сведений.
Золотарев. — Сведения им получены со стороны, которые он должен был знать, как подписавшийся под протоколом. Я прихожу к нему и спрашиваю: «Покажите мне», и он мне показывает три случая. Что же мне остается делать? Затем все до единой бумажки переносятся на суд, и если Лыжин сумасшедший, то я не сумасшедший, я знал, что я везу.
Председатель. — Вы своими действиями переложили на обвиняемых то, что являлось вашей обязанностью, как прокурора палаты. Вы сказали — я передаю обвиняемым, и если они мне укажут, что там подлог, то тогда я что-нибудь сделаю. Если они мне укажут, что Лыжин при самом допросе делал такие неправильности. Между тем, вас, как прокурора палаты, такое донесение страшно обязывало. Посылая эту бумагу, Аксаков умывал руки и слагал на вас всю ответственность. Вы поставили себя в такое положение, что ничего министру юстиции не сообщили об этом и прикрыли Лыжина и Аксакова. Вы понимаете, какое получилось положение?
Золотарев. — Я никого не прикрывал. Может быть, я стал в виду этого дела на показное место, но я никого не прикрывал. Кто что делал, тот за то и отвечает. Если я подписываю и знаю, что это подложно, почему же я не отвечаю, если я сообщил другому, что это ложный протокол.
