против председателя Государственной Думы? Скажите, чем вызвано это письмо?
Маклаков. — Я сейчас опять боюсь, что скажу неверно. Я не помню, посылал ли я это. Может быть, это не дошло.
Председатель. — Я могу сказать наверное, что вы это письмо посылали и что оно получено.
Маклаков. — Оно получено было; но тогда, чем вызвано было, тут довольно подробно высказывается. Вы говорите — министра внутренних дел не касалось. Касалось в такой мере, в какой течение внутренней жизни входило в его служебный кругозор. Самая форма, резкость выражений — все это такие вещи, которые не могут на себя внимания не обратить. Но цель какая? При первом же свидании, которое могло быть, его величество мог бы указать, в своей обычной мягкой форме, что лучше этого не делать; указать на неудобство того, что, с моей точки зрения, было безусловно недопустимо. Дошло до того, во время этих поездок на фронт, как газеты сообщали — георгиевские кресты гражданские лица на грудь солдатам развешивали. И указание было, будто бы и Родзянко их развешивал. Тут получалось что-то совершенно невероятное. Действительно, председатель одной из законодательных палат в данном случае уже естественно говорил от всей России, пока у нас был монарх, законный представитель России во всех документах, во всех международных актах, везде — государь. Тут, опять-таки гипертрофия значения, которая усугубилась в военное время, которая все контуры смазывала и выделила на первый план многое такое, что…
Председатель. — Неужели вы считаете правильной по существу эту реакцию министра внутренних дел на действия председателя Государственной Думы? Неужели вы до сих пор считаете правильной эту форму возбуждения носителя верховной власти против Государственной Думы? Неужели вам это кажется закономерным актом министра внутренних дел?
Маклаков. — Я совершенно открыто скажу. Я лично тогда видел, что Дума сломает самодержавие. Тогда все симптомы намечались.
Председатель. — Несуществовавшее самодержавие.
Маклаков. — В том виде, как оно существовало, в том виде, как в присягу вошло. Мне совершенно ясна была эта громадная сила, громадный фокус общественный, около которого сгруппировались все общественные силы. Уже в начале 1916 года все было кончено, в 1915 году намечалось все вполне определенно. Я, по должности министра внутренних дел, видел, какие направления это течение принимало.
Председатель. — Как министр внутренних дел, помимо своих товарищей по совету, на почве какой-то непроверенной газетной вырезки (вы говорите сами, что еще неизвестно, все ли там
