с его предшественниками? Какими особенностями определяется он, как председатель совета министров, в представлении вашем и ваших сослуживцев? Какие особенности характеризуют его период?
Лодыженский. — Если сравнить его время со столыпинским, можно сказать, что время Столыпина было время большой творческой работы. История может относиться к ней так или иначе, но это несомненно была крупная творческая работа в известном направлении.
Председатель. — Ну, а период Горемыкина?
Лодыженский. — В период Горемыкина? Тут наоборот. Горемыкин был совсем другой человек, человек без инициативы, усталый человек. Он мне часто говорил, что если бы не война, он ни за что бы не пошел. Что только долг его удерживает, — что он не может уйти; его не отпускают. Очень уставал. Сравнительно мало занимался. Но я всегда его считал очень искренним, патриотическим человеком. Потом, Коковцов. Это был очень способный человек, выдающийся, но не таких широких взглядов и не такой работник, как Столыпин. В этом отношении ничего не могу прибавить, кроме того, что и вам известно; вы так же знаете историю русских событий последних лет, как и я.
Председатель. — Но вы все-таки изволили стоять близко к деятельности председателей совета министров.
Лодыженский. — В этом отношении, я думаю, вы ошибаетесь, как и многие другие; мой деловой день проходил таким образом: я ежедневно бывал с докладом у Штюрмера так же, как и у других председателей. Часто случалось, что я узнавал последний или post factum о том, что делалось в бюрократических кругах. Штюрмер принимал очень много народа. Я приезжал к нему к 10 часам утра, а у него бывали люди с половины девятого. Я заставал человека уже до известной степени не свежего. Мой доклад был чисто деловой, это не был обмен мыслей и бесед.
Председатель. — Но кроме этого вы присутствовали в заседаниях совета министров, где очень сказывается фигура премьера.
Лодыженский. — Да. Заседания совета министров бывали два или три раза в неделю. Должен сказать, что Штюрмер держал себя очень пассивно, так же пассивно, как Горемыкин. Горемыкин держал себя пассивно (он был бесстрастный председатель) и только иногда оказывал известное давление. Насколько я знаю, Штюрмер также очень редко высказывался и не проводил свои взгляды, в противоположность Столыпину, который держал себя чрезвычайно властно в заседаниях совета министров и, горячо защищая какое-нибудь мнение, произносил большие речи.
Председатель. — Но как вам казалось: эти взгляды Штюрмер действительно имел, или видно было, что у него нет никаких взглядов?
