мотивировки, а потому, что за несколько заседаний перед тем Хвостов говорил, что органы печати невозможны, что необходимо давление на печать и что надо на этот путь встать.
Председатель. — Когда вы докладывали государю и формулировали ваше отношение так—«мы не сумеем этого сделать и только оскандалимся», вы имели в виду подкуп и денежное влияние на выборы?
Гр. Игнатьев. — Я имел в виду влияние на политических деятелей и не думал, что на печать нужно пять миллионов. При Штюрмере, если не ошибаюсь, поднимался польский вопрос и вопрос о пособии полякам, попавшим в затруднительное положение. Тут высказывалось, что не следует им помогать совсем, и мне пришлось с особым мнением выступить. Я считая, что, может-быть, можно говорить об опасности продовольственной помощи, но поляки просили денежную помощь, чтобы усилить их способность бороться с немецким населением, и я полагал, что это опасности не представляет.
Председатель. — Скажите, вам, как члену совета министров, не было известно, что незадолго перед тем А. Н. Хвостов, под предлогом выборов, взял сумму в миллион триста тысяч?
Гр. Игнатьев. — Нет.
Председатель. — Если он это сделал, то без ведома вашего и ваших товарищей по совету?
Гр. Игнатьев. — А такой журнал есть?
Председатель.—Нет, это тоже особым способом получено.
Гр. Игнатьев. — Не помню. Мы с Хвостовым вместе были в совете по делам местного хозяйства при Столыпине. Меня, как местного деятеля, в совет вызвали, а он был представителем крайнего правого крыла, и мы с ним часто сталкивались.
Председатель. — Скажите, в связи с выборами обсуждались какие-либо вопросы в совете министров?
Гр. Игнатьев. — Нет, я не помню, чтобы при мне возникал вопрос о выборах.
Председатель. — То-естъ о том, благовременно ли сейчас распускать Думу, или нет, и не нужно ли в связи с этим готовиться к выборам?
Гр. Игнатьев. — Это возникало. Когда вопрос об этом возник, я даже не в очередь сказал: «Прощайтесь с 4-й Думой, такой не получите». Это была моя определенная точка зрения.
Председатель. — Вы не могли бы припомнить, что какие-то соглашения происходили между отдельными министрами, по крайней мере, между Хвостовым с председателем совета министров?
Гр. Игнатьев. — Безусловно. Для меня было ясно, что в совет министров вносились вопросы только бесспорные. Раз образовалось совещание, могли на него приглашать кого угодно, и я никогда не оказался нужным; кажется, за все время один раз меня позвали.
