Веревкин. — Это все невозможно, по смете приходится отвечать экспромтом.
Председатель. — Вы сказали экспромтом по смете, но как же экспромтом об определении сената?
Веревкин. — Да, я знал. Если у вас есть стенограмма, то насколько я помню, было одно заседание, которое кончилось в 6 часов вечера, затем продолжалось на следующий день. Вот, в промежутке я доложил по телефону министру Щегловитову, он сказал: «Я прикажу прислать вам сенатское определение, где вы найдете определение новороссийского окружного суда».
Председатель. — Таким образом, вы поставили себя и ведомство в такое положение, что оно, скрывая истинный мотив, указало, как на мотив перевода, на дело, возникшее после того, как перевод состоялся, ибо дело это возникло 25 июня 1909 г., о Пальчиковском, а его перемещение состоялось 4 мая 1909 г.
Иванов. — Скажите, пожалуйста, разве вам неизвестно было, что по делу Пальчиковского был сделан запрос, принятый и переданный в комиссию, и только попутно, при рассмотрении, возник вопрос.
Веревкин. — Не по делу Пальчиковского, а по делу Лыжина, там, быть может, упоминалось о Пальчиковском; запрос был внесен, но не был принят.
Иванов. — Но тогда можно ознакомиться.
Веревкин. — Нет, раньше, чем запрос принят, подготовиться невозможно. С момента принятия запроса дело может быть назначено к слушанию не раньше, как через месяц.
Иванов. — Так что вам сказал министр Щегловитов о том, чтобы сослаться на это?
Веревкин. — Он сказал о том, что в министерстве есть переписка, и указал на определение сената и новороссийского окружного суда.
Иванов. — Вы с его слов…
Веревкин. — Нет, я получил подлинники.
Председатель. — Скажите, пожалуйста, кем положена вот эта резолюция? (Предъявляет документ.)
Веревкин. — Кажется, это почерк покойного директора департамента Д. А. Живковича.
Председатель. — Постарайтесь вспомнить ваш разговор с Иваном Григорьевичем по телефону. Вы докладываете, что вот идут прения по смете; что же он говорит?
Веревкин. — Вероятно, было так: я думаю, что не ошибался, указывая на то, что эта смета слушалась в двух заседаниях. Кажется, в том же заседании, кроме этого дела, был вопрос о нападках Годнева на отношение министерства юстиции к вопросам кодификации. Вот по этому вопросу я спрашивал указания Щегловитова, что отвечать; он сказал, что касается дела Лыжина,
