время мне два раза было сделано предложение войти в состав правительства — сперва со стороны гр. Витте, который пытался сформировать первый кабинет общественных деятелей, потом — со стороны Столыпина. При соответствующих переговорах я убедился, что тогдашние носители власти готовы были итти очень далеко в смысле удовлетворения требований русского общества, но сами они были в значительной степени бессильны, так как находились под надзором и руководством других, безответственных, часто анонимных сфер, где и обрывались все их, хотя бы и добрые, начинания. Когда я приступил уже к реальной работе в области государственной, сперва в качестве члена 3-й Государственной Думы и председателя комиссии государственной обороны, затем в качестве председателя Думы, тогда я окончательно получил возможность вглядеться в ту лабораторию, где готовились элементы нашей государственной жизни. В той области, которая меня тогда особенно интересовала, именно в области вопросов государственной обороны, вопрос о воссоздании нашей военной мощи, разрушенной и японской войной и последующими событиями внутренней жизни, по моим наблюдениям, главное препятствие встречал или в присутствии так называемых безответственных лиц, или же в личных симпатиях и антипатиях, в капризах и интересах верховной власти, а также в обильном представительстве безответственных людей, находящихся в военном ведомстве. Все это являлось коренным препятствием для обновления военного строя и восстановления нашей военной мощи. Тогда, если вы помните, в Государственной Думе я поднял вопрос о необходимости удаления безответственных влияний из этой сферы. И тут я не ограничился общим определением, а предъявил обвинительный акт, с указанием лиц и имен. Это послужило первым основанием для разрыва верховной власти со мной. И те, кто поддерживал меня в этом направлении, были зачислены в лагерь неблагонадежных. К ним применялось модное слово «младотуречество», и с этих пор отношение стало явно подозрительным и враждебным. Вопрос о воссоздании нашей военной мощи, повидимому, был поставлен в чрезвычайно благоприятные условия. Уроки японской войны были явны, не могло быть и спора о том, что создало наши неудачи, и каким путем надо было итти в деле обновления. В работниках по этому делу мы застали тогда на посту военного министра — Редигера, а на посту председателя совета министров — Столыпина. Эти деятели ясно понимали всю важность вопроса о воссоздании боеспособности. Они пошли навстречу тем новым радикальным реформам, которые народное представительство в этой области проектировало. Тогда военные вопросы, вопросы о расходовании государственных средств, встречали небывалое и единодушное сочувствие. Таким образом, обстановка создавалась самая благоприятная, и тот новый всемирный кризис, который намечался уже тогда,
