Гучков. — Мы, как временная постройка, воздвигнутая на пустом месте, с целью пережить это время, между крушением старой власти и созданием новой, мы — Временный думский комитет, с самого начала встретили самую горячую поддержку со стороны командного состава, Хотя для многих в то время положение еще не выяснилось, т.-е. еще не было ясно, победило ли движение. Но и тогда они всецело присоединились к нам.
(Во время перерыва место председателя занимает товарищ председателя сенатор Иванов.)
Председательствующий. — Член совещания Соколов имеет к вам вопросы.
Гучков. — Я хотел бы ответить более категорично на ваш последний вопрос, чтобы не оставалось сомнений относительно того, что вас интересует. Это, так сказать, не вопрос конкретных случаев — то, что вам интересует — это очевидно общий вопрос настроения нашего командного состава и наших офицерских масс по отношению к существовавшему положению, к самому акту переворота, и так далее. Я должен сказать следующее: резкое, отрицательное, враждебное отношение к тому порядку, который установился у нас до переворота, было общее, за какими-нибудь ничтожными, единичными исключениями, как в офицерской среде, так даже и в высшем командном составе. В этом отношении между настроением армии и настроением всех, я сказал бы, прогрессивных, радикальных кругов русского общества я не видел никакого оттенка, никакого различия. Теперь, в смысле искания выходов из этого положения, в смысле окончательного разрешения этих вопросов, во что все это должно вылиться, там были чрезвычайные расхождения взглядов и частое, конечно, разногласие. Были сторонники всяких, самых крайних мер разрешений этого дела, ну, скажем, готовы были итти до установления у нас республиканского строя. Среди офицерства, которое, как вы знаете, является теперь истинным пролетарием, были несомненно и социалистически окрашенные люди. Но сказать, что эти крайние взгляды были достоянием большинства, этого я сказать не могу. Словом, перед ними раскрылось открытое поле, и они не знали решения, к которому могли бы притти. Но совершенно безнадежное отношение к старой власти, убеждение, что с ней нельзя ни итти, ни работать, это было у всех. Мне, с которым и простой солдат, и подпоручик, и большой генерал говорили откровенно, мне было ясно, что то, что называлось в прежнее время «перегноем строя», то-есть революционное настроение армии, было повсеместно.
Соколов. — Разрешите перейти к началу ваших указаний. Вы сообщили Комиссии, что у вас было такое впечатление, что власть, если не содействовала, то во всяком случае попуститель-
