я чувствовал присутствие или помеху со стороны так называемых темных сил. Надо сказать, что все мои доклады, которые приходилось делать государю, происходили, конечно, с глаза-на-глаз. С внешней стороны, они встречали всегда очень внимательное отношение, несмотря на то, что заключали в себе всегда чрезвычайно тягостные элементы. Я поставил себе задачей, когда я шел в председатели Государственной Думы, доводить до сведения государя все то, о чем другие не решаются говорить. Я сказал государю: «Вы меня простите, ваше величество, но я сделал своею специальностью говорить вам только тяжелые вещи. Я знаю, что вы окружены людьми, которые сообщают вам только приятное, так уж сохраните за мной эту монополию говорить вам только неприятное». И надо отдать справедливость, государь довольно терпеливо, не показывая неудовольствия, выслушивал все, что я говорил. Правда, государь никогда окончательного решения не постановлял, и, считая, повидимому, что это только одностороннее освещение, искал связи в освещении с другой стороны. Говорил я раз о том положении, в котором находятся официальные представители власти, о том, как и они бессильны в некоторых вопросах, так как существуют иные влияния, иные течения, которые им мешают. Затем, должен еще сказать, что были у меня некоторые надежды, правда, очень слабые, путем общения с верховной властью, убедить ее представителей и заставить их сделать те или другие шаги. Но и эти надежды, конечно, потерпели полное крушение. И я убедился, что позади государя стоит иная воля и иные влияния, и он сам себе не хозяин.
Председательствующий. — То-есть он возражал или соглашался, а потом не делал?
Гучков. — Либо не возражал, либо соглашался, но из этого потом ничего не выходило. Недостаточно было его убедить, надо было ему самому преодолеть какие-то препятствия, которые стояли сзади; чувствовалось, что он не господин положения. Затем, тут вопрос относительно обстоятельств, происходивших за время войны, — смена разных лиц правительственной власти. Я должен признаться, что мало что могу сказать по этому вопросу. Я был все время на войне, почти разорвал сношения с представителями правительства, потому не знаю, что, кроме общих размышлений, которые вам столь же знакомы, как и мне, я мог бы сообщить вам. Я не думаю, чтобы в смене этих лиц играли роль какие-нибудь серьезные государственные соображения. Это были совершенно случайные влияния, какое-нибудь вмешательство или то обстоятельство, что вмешательство запоздало, что и вызывало ту или другую перемену. Так что я отрицаю, чтобы тут был какой-нибудь определенный план. Были какие-то поиски случайных лиц, устранение негодных и поиски годных, но это не имело в основе своей государственного смысла. Затем — относи-
