для этой обструкции не видели оснований. Можно было бы отнести ее к Штюрмеру, но устраивать обструкцию, человеку, который впервые явился, не открыл еще рта, нам казалось нецелесообразным. Последовало бурное заседание, в котором выступали Чхеидзе, Керенский, Скобелев, и были, на основании наказа, исключены за это. Затем началась речь Трепова и наши ответы, суть которых заключалась в том, что так как ничего не изменилось, то мы будем продолжать борьбу с правительством. Я сейчас не помню событий в ближайшие дни, но положение обострилось окончательно тогда, когда извне с общественной стороны пришел новый толчок, именно московский съезд начала декабря. Съезды эти были запрещены еще при Хвостове, когда они предполагались за год перед тем, в декабре 1915 года. Тогда Хвостов нашел, что атмосфера в Москве слишком тяжелая, и что в декабре их созывать нельзя. Затем, в дальнейшем, последовала та борьба с земским и городским союзами, о которой я уже упомянул. Теперь, когда борьба вошла уже в другой фарватер открытого конфликта, и когда мы сами пошли этим путем, в Москве была сделана попытка явочного открытого съезда. Он был созван. 9 10 и 11 декабря последовали истории с приставом Шпанковичем и с фактическим принятием резолюции, очень определенной и уже ясно ставившей на очередь вопрос конфликта с властью. Государственная Дума, которая все время вела политику поддержки этих общественных организаций и уже раньше сделала запрос об отношении к ним правительства, немедленно на это реагировала. 9—11 декабря были события в Москве, а 13, затем 15 и 16 декабря последовали события в Думе. В Думе мы решили поставить на очередь прежний запрос об отношении правительства к общественным организациям и потребовать ответа. Нужный по нашей технике известный срок истек, и это дало нам возможность немедленно поставить на очередь этот вопрос. Тут последовала попытка обструкции со стороны правительства. Здесь была применена ст. 44 от имени военного министерства и от имени Протопопова, чтобы закрывать заседания, как только мы начнем говорить об этих вещах. Мы решили бороться против этой попытки правительственного закрытия заседания, и 16 числа мы перенесли прения на другой номер повестки, номер, правда, не очень подходивший к этим разговорам, но дававший возможность говорить и об этом вопросе. Таким образом, мы избегли применения статьи 44 и, открывши прения по предыдущему номеру повестки, высказались, как хотели. На этот раз речи были очень определенны. Мне и другим приходилось говорить в том смысле, что мы здесь возвращаемся ко времени до 17 октября, что сейчас на очереди стоит переход борьбы в явочную форму, которая может не считаться с законом, что теперь восстановится единый фронт, так как до этого момента левые всячески старались себя отделить от блока и нас отделить
