произойдут события, и Государственная Дума может начать свою говорильню».
Дубенский. — Вас, вероятно, интересует выражение «произойдут события»?
Председатель. — Да.
Дубенский. — Я помню, это события на фронте, т.-е. то, что заставит Думу немножко спокойнее отнестись к политическим событиям. Я ничего не знал и не мог намекать на что-нибудь другое.
Председатель. — Вы не знали о вызове Маклакова ко двору и о проекте манифеста, который он писал, о предположении не прерывать занятий Думы, а распустить ее?
Дубенский. — Эти разговоры были в обществе, а о вызове Маклакова я не слышал. Если бы я слышал, я бы наверно занес это.
Председатель. — Я пропустил еще другое место, относящееся к тому же времени. Вы отмечаете в дневнике 5 января: «Назначен военным министром ген. М. А. Беляев, а Шуваев ушел в государственный совет. Шуваев был очень ограниченный и лукавый человек, улыбавшийся Думе». Вы не знаете об обстоятельствах назначения Беляева, и почему у вас составилось представление о Шуваеве, как о человеке, улыбавшемся Думе?
Дубенский. — Я видел его в Думе и видал в ставке. Я слышал его различные мнения, и в ставке он говорил совсем не то, что говорил в Думе. Когда он бывал в Думе, он всегда шел с открытыми объятиями. Шуваев честный человек безусловно, в смысле материальном.
Председатель. — К 29 января относится такая запись: «Узнал, что захворал наследник. Сергей Петрович Федоров бывает ежедневно в Царском Селе. У наследника кровоизлияние внутрь около почек или в почки. Состояние тревожное. Императрица мрачна, красна лицом, молчалива и грозна. Государь — ничего, как всегда».
Дубенский. — Это со слов Сергея Петровича.
Председатель (читает дальше): «Катенин мне сказал, что Протопопов ненормален, и убеждается в этом ежедневно. Показывал мне записку, где набросаны отдельные слова». Что это за записка?
Дубенский. — Я ее видел. Это прямо записка сумасшедшего. Просто клочок бумажки, четвертушка, и там слова: «Москва», «Поддержать», еще что-то, какие-то отрывки.
Председатель. — Это вам показывал Катенин?
Дубенский. — Да, показывал и говорил с возмущением. Он приехал с доклада, вынул из портфеля и показал; было написано синим и красным карандашом.
Председатель. — Зачем ему передал Протопопов эту бумажку?
Дубенский. — Как руководящее основание к деятельности. Катенин говорит: «Я взял и сказал: хорошо, хорошо, я все сделаю».
