Страница:Падение царского режима. Том 7.pdf/137

его присутствие. Но, однако, в этом нужды не встретилось, потому что высокопреосвященный Питирим, вероятно, в этом случае подозрительнее меня и приехал со священником Немерцаловым. Но так как я более опытный политик, чем он, я Глинку спрятал и явился один, имея в виду, что член Думы, священник Немерцалов, будет свидетелем разговора. Поэтому все, что я буду рассказывать, я никак не могу извратить, потому что это было при свидетеле. Начался разговор, во-первых, с того, что вошел этот самый митрополит и прямо — shakehand. Я говорю: «Простите, ваше высокопреосвященство, я все-таки православный христианин, вот у меня икона висит, а вы не хотите даже меня благословить». — «Ах, — говорит, — извините». Благословил. Сели. Вот он и говорит слащаво: «Вы, — говорит, — Михаил Владимирович, знаете, что я давно желаю с вами познакомиться». — «К сожалению, — говорю, — ваше высокопреосвященство, хвастаться взаимностью не могу». Посмотрел. «Да, — говорит, — вы очень меня интересовали. А главное, мне очень хочется войти в контакт с Думою. Впрочем, тут я должен вам сказать, вы знаете, для чего я ездил в ставку?» Я говорю: «Нет. Я за вами не следил и не имею таких агентов, чтобы подглядывать ваши мысли». — «Я ездил в ставку для того, чтобы смягчить впечатление известного вам письма». — «Какого письма?» — «А вот вы писали, разве не помните, писали письмо Горемыкину?» — «Письмо Горемыкину, — говорю, — писал, но, к сожалению, — говорю, — это получило такое распространение». — «Ну вот, я хотел смягчить впечатление, которое оно могло произвести на государя». Думаю: попался ты, как кур во щи. — «Позвольте сказать, что это совершенно неверно. Ничего вы не могли смягчить, потому что, когда вы были? В феврале. А 27 декабря я сам отдал письмо государю в руки. Как же вы говорите, что вы должны что-то смягчить?» — «Как, — говорит, — мне государь ничего не говорил». Я говорю: «Так что никаких данных для этого нет». — «Ну, — говорит, — во всяком случае, я сделал, что мог, желая быть вам полезным». Я говорю: «Очень благодарен». «Да, я вам говорил, что я хочу непременно войти в контакт с Государственной Думой». — «Затрудняюсь сказать, как это можно сделать». — «Мне хочется с Думой работать». Я говорю: «Вы не член Думы. У нас сфера законодательства духовного одно, а сфера гражданского законодательства — другое. Единственная точка соприкосновения, это — смета св. синода, да и то наш враг, обер-прокурор, защищает, а не вы». — «Вы знаете, я так уважаю это учреждение и вас, и мне хотелось бы войти в контакт». Я говорю: «Ваше высокопреосвященство, вам не удастся, должен отнять у вас всякую надежду». — «Вы знаете, кто будет назначен? Вы знаете, что Горемыкин уходит?» — Я говорю: «Не знаю». — «А вы знаете, кто будет назначен?» Понимаете, так лукаво на меня посмотрел, как будто хотел дать мне понять, что назначен буду я. Я говорю: