Председатель. — Кроме ваших аудиенций у верховной власти, вы делали в некоторые трудные моменты письменные представления царю?
Родзянко. — Да, делал.
Председатель. — Какие моменты вы можете вспомнить, когда вы прибегали к этому способу обращения к верховной власти?
Родзянко. — Первый мой доклад по поводу Распутина.
Председатель. — Т.-е. тот доклад, о котором вы изволили упомянуть?
Родзянко. — Да. Это Распутинский доклад, когда мне через генерал-адъютанта Дедюлина было прислано указание взять доклад из святейшего синода, ознакомиться с ним, рассмотреть его и доложить о том, какое мое мнение о Распутине. Тут тоже было некоторое столкновение. Не знаю, играет ли это роль, но это интересно, как характеристика влияния императрицы. Когда я получил это указание, я потребовал товарища обер-прокурора Даманского, тоже покойного, и попросил дело привезти. Он мне привез это дело. Затем, на другой день, он мне звонит по телефону и говорит, что ему необходимо меня видеть. Я отвечаю: «Приезжайте в кабинет». Так как Даманский и Распутин мне были подозрительны, то я пригласил его в Думу и пригласил также и секретаря. Даманский говорит: «Я приехал к вам просить, чтобы вы отдали секретное дело Распутина». — «Пожалуйста. А высочайшее повеление у вас есть? — «Нет, у меня нет». — «Так как же я вам дам? Я его только что взял и должен приготовить доклад, очень важный, исторический. Может быть можно что-нибудь из этого извлечь такое, чтобы Распутина уничтожить». — «Нет, у меня высочайшего повеления нет». — «Тогда прощайте». — «Это очень высокопоставленное лицо просит». — «Вам он начальник, а мне он что?» — «Неужели вы не догадываетесь кто?» — «Не догадываюсь». — «Очень высокопоставленное лицо». — «Но вы говорите, что у вас нет высочайшего повеления?» — «Государыня императрица». — «Передайте императрице, что она такая же подданная государя, своего супруга, как я, и должна подчиняться. Она может только повлиять и получить отмену; тогда и я подчинюсь, а теперь мне нет дела до ее желания». — «Ах, как вы это так говорите! Вы знаете, на кого вы посягаете?» — «Я посягаю на Распутина. Если императрица заступается, это ее дело, и меня это не касается». — «Ваше превосходительство, я с собою привез законоучителя». Я говорю: «Какого? Я из этого возраста вышел», — «Нет, законоучителя детей императора». — «Какое же мне дело до педагогии?» — «Он вам все расскажет». — «Хорошо, привезли, так чтобы не даром приезжал в Государственную Думу, просить его в другой кабинет». Оказалось, что это протоиерей А. Васильев. Он начал мне говорить: «Вы напрасно нападаете, вы
