я ему представил письменный доклад об общем положении дел 7 февраля.
Председатель. — Вы писали доклад 10 февраля 1917 года. Вы его припомните, если я его вам покажу?
Родзянко. — Совершенно верно, не 7-го, а 10-го февраля. Это был последний доклад.
Председатель. — У вас в копиях сохранились эти ваши письма?
Родзянко. — Несомненно, они у меня есть.
Председатель. — Также и копия вашего доклада о деле Распутина?
Родзянко. — Есть копия, но я не знаю, цела ли она, потому что подлинное дело исчезло.
Председатель. — Т.-е. подлинное синодское дело? Кажется, оно у нас есть.
Родзянко. — Может быть вы его нашли. Ходили слухи, что его нашли.
Председатель. — Вы думаете, что может быть пропала копия синодского дела, но не копия доклада о Распутине. Я позволю себе огласить перед Комиссией то, что у меня есть, потому что мы будем просить вас дать копии письменного материала.
Родзянко. — Я могу дать, только я прошу отсрочки, потому что часть у меня в деревне, часть запечатана у моего приятеля, который уехал, так что некоторое время вы мне дайте.
Председатель (читает). — «14 февраля предстоит возобновление занятий Государственной Думы…» 10 февраля 1917 года такого именно содержания письмо было вами предложено.
Родзянко. — Это не письмо, это я вручил лично.
Председатель. — После аудиенции?
Родзянко. — Нет, это я прочитал императору и засим все это развил в большей степени.
Председатель. — В ту же аудиенцию? Вы изволили сказать, что вы последний раз были с докладом у царя 7 февраля?
Родзянко. — Это и есть, я ошибся.
Председатель. — Какой же ответ вы получили, какой отзвук этого сильно, горячо составленного документа?
Родзянко. — Я должен сказать, что доклад десятого, последний за 4 дня до открытия Думы, был самый тяжелый и бурный относительно настроения императора ко мне и Думе. Правда, что в этот день у него было несколько однородных докладов. Во-первых, у него был великий князь Александр Михайлович по моему настоянию, у него был великий князь Михаил Александрович, засим я был. Но заключительный аккорд был доклад председателя государственного совета Щегловитова, который все испортил. Во всяком случае он был заранее агрессивно настроен. Это уже было
