Ни о какой функции, говорит Штерн, ни о каком свойстве нельзя спрашивать происходит ли оно извне или изнутри, а нужно спросить, что в нем происходит извне, и что изнутри, так как и то, и другое принимает участие — только не одинаковое в различных случаях — в его осуществлении“.
В последнее время принцип конвергенции получил свое блестящее подтверждение в области развития поведения в учении об условных рефлексах. Условный рефлекс, как известно, и есть особая форма развития основного наследственного рефлекса в зависимости от условий, в которых протекала его деятельность. При этом, этот условный рефлекс часто производит глубокую качественную перестройку всей данной формы наследственного поведения. На место прирожденных, наследственных связей со средой выступают новые связи, созданные условиями среды.
Как известно, первым и основным условием для образования условного рефлекса является совпадение, т.-е. конвергенция какого нибудь внешнего раздражения, например звука, запаха, цвета и возбуждения какого-нибудь рефлекса, происходящего в организме. При этом новый раздражитель начинает вызывать ту же реакцию, которую прежде вызывал старый.
Однако, экспериментальные исследования показывают, что не только индифферентные раздражители, но и сильные безусловные, т.-е. наследственные раздражители превращаются в условные раздражители для других реакций, благодаря чему глубоко перестраиваются и наследственные связи.
Вот как рассказывает об этом ак. Павлов. — „Возьмем, говорит он, разрушительный раздражитель, сильный электрический ток, приложенный к коже, ранение и прижигание кожи; это есть, конечно, безусловный раздражитель оборонительного рефлекса. Организм отвечает на него сильнейшей двигательной реакцией, направленной или на удаление этого раздражителя, или на устранение от него. Однако, и на этих раздражителей возможно образовать условный рефлекс другого рода.
Разрушительный раздражитель был превращен в условный возбудитель пищевого рефлекса. Когда на кожу действовал сильнейший электрический ток, оборонительной реакции не было следа, а вместо нее на лицо была пищевая реакция. Животное поворачивалось и тянулось в сторону, откуда подавалась еда, облизывалось, и у него обильно текла слюна. То же самое получалось у собаки, когда кожа ее подвергалась ряду уколов до крови или прижиганию.
Когда чувствительные души возмущались этим опытом, то мы могли показать, что они это делали по недоразумению. Конечно мы во внутренний мир собаки при этом не хотели проникнуть и доискиваться, что́ она чувствует, но мы имели совершенно точные доказательства того, что и тончайших и об‘ективных явлений, сопровождающих состояние животных, когда они подвергаются сильным разрушительным раздражителям, в данном случае не было. У наших собак, у которых рефлексы были переделаны описанным выше обра-
