Да, отвѣчалъ я. — Однако, возразила она, не слѣдуетъ ли еще добавить, что они любятъ также и то, чтобы добро это принадлежало имъ? — Да, отвѣчалъ я. — И притомъ, сказала она, обладать имъ не только временно, но и всегда? — И это слѣдуетъ прибавить. — Стало быть, заключила она, подводя итогъ, можно сказать, что любовь сводится въ концѣ концовъ къ желанію постоянно обладать добромъ. — Ты говоришь сущую правду, согласился я съ нею.
XXV. Но разъ любовь вообще сводится къ исканію добра, сказала она, то какимъ именно образомъ и путемъ стремятся къ нему тѣ, усердіе и заботливость которыхъ принято называть любовью? Можешь-ли ты сказать мнѣ, въ чемъ именно заключается этотъ самый актъ? — Нѣтъ, Діотима, отвѣчалъ я, иначе я, вѣдь, не дивился бы твоей мудрости и не пришелъ къ тебѣ, чтобы разспрашивать тебя о томъ же самомъ. — Въ такомъ случаѣ я скажу тебѣ: онъ заключается въ томъ, чтобы творить въ прекрасномъ и притомъ какъ физически, такъ и духовно. — Тутъ нужна пророческая сила проникновенія, чтобы уразумѣть твои слова, а мнѣ этого не понять. — Въ такомъ случаѣ, прибавила она, я постараюсь выразиться еще яснѣе: всѣ мы, Сократъ, имѣемъ стремленіе къ оплодотворенію какъ въ физическомъ, такъ и въ духовномъ отношеніи, и когда мы достигаемъ извѣстнаго возраста, природа наша стремится рождать; одна она не можетъ творить. А творить она въ безобразномъ не можетъ, а только въ прекрасномъ. Соединеніе мужчины и женщины есть уже творчество, и это творчество представляетъ извѣстнаго
Да, отвечал я. — Однако, возразила она, не следует ли еще добавить, что они любят также и то, чтобы добро это принадлежало им? — Да, отвечал я. — И притом, сказала она, обладать им не только временно, но и всегда? — И это следует прибавить. — Стало быть, заключила она, подводя итог, можно сказать, что любовь сводится в конце концов к желанию постоянно обладать добром. — Ты говоришь сущую правду, согласился я с нею.
XXV. Но раз любовь вообще сводится к исканию добра, сказала она, то каким именно образом и путем стремятся к нему те, усердие и заботливость которых принято называть любовью? Можешь ли ты сказать мне, в чём именно заключается этот самый акт? — Нет, Диотима, отвечал я, иначе я, ведь, не дивился бы твоей мудрости и не пришел к тебе, чтобы расспрашивать тебя о том же самом. — В таком случае я скажу тебе: он заключается в том, чтобы творить в прекрасном и притом как физически, так и духовно. — Тут нужна пророческая сила проникновения, чтобы уразуметь твои слова, а мне этого не понять. — В таком случае, прибавила она, я постараюсь выразиться еще яснее: все мы, Сократ, имеем стремление к оплодотворению как в физическом, так и в духовном отношении, и когда мы достигаем известного возраста, природа наша стремится рождать; одна она не может творить. А творить она в безобразном не может, а только в прекрасном. Соединение мужчины и женщины есть уже творчество, и это творчество представляет известного
