онъ и сейчасъ не надѣлалъ какой бѣды, но примири насъ или, если онъ вздумаетъ наброситься на меня, защити меня: я сильно боюсь и его любви и его ревнивыхъ выходокъ. — Между мной и тобой примиренье невозможно, — возразилъ Алкивіадъ, — но за это я раздѣлаюсь съ тобой въ другой разъ, а теперь, Агатонъ, дай мнѣ нѣсколько твоихъ лентъ, я хочу увѣнчать маститую голову этого человѣка, чтобы онъ не дѣлалъ мнѣ упрековъ за то, что я не почтилъ его вѣнкомъ, несмотря на то, что онъ своими рѣчами одерживалъ побѣды надъ всѣми и не только вчера, какъ это сдѣлалъ ты, но всегда.
Съ этими словами Алкивіадъ взялъ нѣсколько лентъ, увѣнчалъ ими Сократа и возлегъ на ложе.
XXXI. Занявъ мѣсто, онъ сказалъ: Ну-ну, друзья мои, да, кажись, вы совсѣмъ трезвы. Этого не полагается, вы должны пить, таковъ уставъ, А пока вы не напьетесь, я предлагаю себя въ цари попойки. Но пусть Агатонъ распорядится, чтобы намъ дали большой кубокъ, или нѣтъ, не надо; принеси-ка ты, молодецъ, лучше холодильную чашу[1], сказалъ онъ, замѣтивъ на глазъ, что въ ней вмѣщается добрыхъ восемь котиловъ[2]. Велѣвъ наполнить чашу, Алкивіадъ первый осушилъ ее. Затѣмъ онъ приказалъ налить ее для Сократа и сказалъ: На Сократа, друзья, моя хитрость не дѣйствуетъ: ему сколько ни предложи, онъ все выпьетъ и не будетъ пьянъ. — Рабъ наполнилъ чашу, и Сократъ
- ↑ Чаша, въ которой холодилось вино.
- ↑ 8 котиловъ = около двухъ литровъ. Порція солидная и для привычныхъ пьяницъ. Котилъ = 0,274 литра.
