останавливаясь возлѣ каждаго окна, и смотрѣлъ, какъ ужасный побѣдитель-огонь яростно уничтожалъ его блестящее завоеваніе, охватывая всѣ мосты, всѣ проходы въ крѣпости, окружая ее кольцомъ, и держалъ его, Наполеона, словно въ осадѣ, какъ огонь перебрасывался на ближайшіе дома и какъ, суживаясь все больше и больше, онъ оставлялъ Императору одну лишь Кремлевскую твердыню.
Мы вдыхали въ себя лишь дымъ и копоть. Наступила ночь, и ея мракъ увеличивалъ еще больше нашу опасность; вѣтеръ равноденствія, словно за одно съ русскими, все увеличивалъ свою рѣзкость. Тутъ подоспѣли король Неаполитанскій и принцъ Евгеній; они, вмѣстѣ съ принцемъ Невшательскимъ, проникли къ Императору и на колѣняхъ умоляли его покинуть это роковое убѣжище. Но все было напрасно.
Наполеонъ, завладѣвшій, наконецъ, дворцомъ царей, упорствовалъ, не желая уступать его даже огню, какъ вдругъ раздался крикъ: «Пожаръ въ Кремлѣ!» Крикъ этотъ переходилъ изъ устъ въ уста и вывелъ насъ изъ созерцательнаго оцѣпенѣнія, въ которое мы впали прежде. Императоръ вышелъ, чтобы взвѣсить опасность. Огонь дважды охватывалъ строеніе, въ которомъ находился Императоръ, и его дважды удавалось погасить; но башня надъ арсеналомъ все еще горѣла. Въ ней нашли солдата русской полиціи. Когда его при-
останавливаясь возле каждого окна, и смотрел, как ужасный победитель-огонь яростно уничтожал его блестящее завоевание, охватывая все мосты, все проходы в крепости, окружая ее кольцом, и держал его, Наполеона, словно в осаде, как огонь перебрасывался на ближайшие дома и как, суживаясь всё больше и больше, он оставлял императору одну лишь кремлевскую твердыню.
Мы вдыхали в себя лишь дым и копоть. Наступила ночь, и её мрак увеличивал еще больше нашу опасность; ветер равноденствия, словно заодно с русскими, всё увеличивал свою резкость. Тут подоспели король Неаполитанский и принц Евгений; они, вместе с принцем Невшательским, проникли к императору и на коленях умоляли его покинуть это роковое убежище. Но всё было напрасно.
Наполеон, завладевший, наконец, дворцом царей, упорствовал, не желая уступать его даже огню, как вдруг раздался крик: «Пожар в Кремле!» Крик этот переходил из уст в уста и вывел нас из созерцательного оцепенения, в которое мы впали прежде. Император вышел, чтобы взвесить опасность. Огонь дважды охватывал строение, в котором находился император, и его дважды удавалось погасить; но башня над арсеналом всё еще горела. В ней нашли солдата русской полиции. Когда его при-
