ніяхъ напомнили о времени года, голодѣ и объ опустошенной дорогѣ.
Эти военачальники впослѣдствіи увѣряли, что они предлагали тогда различные планы, но все было безполезно для государя, геній котораго предвосхищалъ воображеніе всѣхъ другихъ и котораго не могли бы остановить ничьи доводы, если бы онъ дѣйствительно собирался въ Петербургъ. Но это намѣреніе было вызвано въ немъ лишь вспышкой гнѣва, внушено ему отчаяніемъ въ то время, когда ему приходилось на глазахъ всей Европы, покорившись неизбѣжности, покинуть завоеванное и отступить ни съ чѣмъ.
Задуманный имъ походъ являлся лишь угрозой какъ для французовъ, такъ и для русскихъ, которыхъ онъ хотѣлъ вызвать на переговоры, поручивъ вести ихъ Колэнкуру. Этотъ величественный офицеръ прежде нравился Александру: онъ былъ единственнымъ человѣкомъ изъ всѣхъ придворныхъ Наполеона, который могъ бы имѣть какое-нибудь вліяніе на русскаго царя; но въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ Колэнкуръ былъ отдаленъ Наполеономъ за то, что не хотѣлъ одобрить похода на Петербургъ.
И тѣмъ не менѣе въ этотъ день Императоръ былъ принужденъ обратиться именно къ нему. Онъ приказалъ позвать его, но, оставшись наединѣ съ нимъ, почувствовалъ смущеніе. Импе-
ниях напомнили о времени года, голоде и об опустошенной дороге.
Эти военачальники впоследствии уверяли, что они предлагали тогда различные планы, но всё было бесполезно для государя, гений которого предвосхищал воображение всех других и которого не могли бы остановить ничьи доводы, если бы он действительно собирался в Петербург. Но это намерение было вызвано в нём лишь вспышкой гнева, внушено ему отчаянием в то время, когда ему приходилось на глазах всей Европы, покорившись неизбежности, покинуть завоеванное и отступить ни с чем.
Задуманный им поход являлся лишь угрозой как для французов, так и для русских, которых он хотел вызвать на переговоры, поручив вести их Коленкуру. Этот величественный офицер прежде нравился Александру: он был единственным человеком из всех придворных Наполеона, который мог бы иметь какое-нибудь влияние на русского царя; но в течение нескольких месяцев Коленкур был отдален Наполеоном за то, что не хотел одобрить похода на Петербург.
И тем не менее в этот день император был принужден обратиться именно к нему. Он приказал позвать его, но, оставшись наедине с ним, почувствовал смущение. Импе-
