ной торжественностью, не лишенной нѣкоторой грусти: эти милости были зловѣщи, каждое повышеніе при назначеніи на освободившуюся вакансію напоминало о пролитой крови. Кромѣ того уже многіе изъ солдатъ, еще начиная съ Вильны, побросали свои зимнія одежды, чтобы нагрузиться съѣстными припасами, обувь ихъ истрепалась въ пути, остатки ихъ платья изорвались въ битвахъ и, несмотря на все это, они сохраняли свое прежнее достоинство. Они заботливо скрывали отъ Императора свои лохмотья, украшаясь хорошо вычищеннымъ сверкающимъ оружіемъ. На дворѣ кремлевскаго дворца на разстояніи восьмисотъ льё отъ обозовъ, послѣ столькихъ сраженій и долгой походной жизни, они все еще хотѣли казаться опрятными, бодрыми и блестящими; въ этомъ честь солдата; и чѣмъ труднѣе это достигалось, тѣмъ больше придавали этому значенія, потому что человѣкъ всегда гордится тѣмъ, что стоитъ ему наибольшихъ усилій.
Императоръ охотно предавался этому обману, хватаясь за все, чтобы не потерять надежды. Вдругъ выпалъ первый снѣгъ и вмѣстѣ съ нимъ исчезли всѣ тѣ надежды, которыми онъ старался оградить себя. Съ этихъ поръ онъ не о чемъ не думалъ, кромѣ отступления, но въ то же самое время онъ никогда не произносилъ этого слова и никто не могъ добиться отъ него опредѣленнаго распоряженія по это-
ной торжественностью, не лишенной некоторой грусти: эти милости были зловещи, каждое повышение при назначении на освободившуюся вакансию напоминало о пролитой крови. Кроме того уже многие из солдат, еще начиная с Вильны, побросали свои зимние одежды, чтобы нагрузиться съестными припасами, обувь их истрепалась в пути, остатки их платья изорвались в битвах и, несмотря на всё это, они сохраняли свое прежнее достоинство. Они заботливо скрывали от императора свои лохмотья, украшаясь хорошо вычищенным сверкающим оружием. На дворе кремлевского дворца на расстоянии восьмисот льё от обозов, после стольких сражений и долгой походной жизни, они всё еще хотели казаться опрятными, бодрыми и блестящими; в этом честь солдата; и чем труднее это достигалось, тем больше придавали этому значения, потому что человек всегда гордится тем, что стоит ему наибольших усилий.
Император охотно предавался этому обману, хватаясь за всё, чтобы не потерять надежды. Вдруг выпал первый снег и вместе с ним исчезли все те надежды, которыми он старался оградить себя. С этих пор он ни о чём не думал, кроме отступления, но в то же самое время он никогда не произносил этого слова и никто не мог добиться от него определенного распоряжения по это-
