— А что?
— Я думалъ, тебѣ наскучило.
— Нѣтъ, нѣтъ… Я, братъ, сейчасъ побѣгу,—заторопился я,—даже и яблоки со мной.
При упоминаніи о яблокахъ Валекъ быстро повернулся ко мнѣ, какъ будто хотѣлъ что-то сказать, но не сказалъ ничего, а только посмотрѣлъ на меня страннымъ взглядомъ.
— Ничего, ничего,—отмахнулся онъ, видя, что я смотрю на него съ ожиданіемъ.—Ступай прямо на гору, а я тутъ зайду кое-куда,—дѣло есть. Я тебя догоню на дорогѣ.
Я пошелъ тихо и часто оглядывался, ожидая, что Валекъ меня догонитъ; однако, я успѣлъ взойти на гору и подошелъ къ часовнѣ, а его все не было. Я остановился въ недоумѣніи: передо мной было только кладбище, пустынное и тихое, безъ малѣйшихъ признаковъ обитаемости,—только воробьи чирикали на свободѣ, да густые кусты черемухи, жимолости и сирени, прижимаясь къ южной стѣнѣ часовни, о чемъ-то тихо шептались густо-разросшеюся темной листвой.
Я оглянулся кругомъ. Куда же мнѣ теперь идти? Очевидно, надо дождаться Валека. А пока я сталъ ходить между могилами, присматриваясь къ нимъ отъ нечего дѣлать и стараясь разобрать стертыя надписи на обросшихъ мхомъ надгробныхъ камняхъ. Шатаясь такимъ образомъ отъ могилы къ могилѣ, я наткнулся на полуразрушенный просторный склепъ. Крыша его была сброшена или сорвана непогодой и валялась тутъ-же. Дверь была заколочена. Изъ любопытства, я приставилъ къ стѣнѣ старый крестъ и, взобравшись по нему, заглянулъ внутрь. Гробница была пуста, только въ серединѣ пола была вдѣлана оконная рама со стеклами, и сквозь эти стекла зіяла темная пустота подземелья.
Пока я разсматривалъ гробницу, удивляясь странному назначенію окна, на гору вбѣжалъ запыхавшійся и усталый Валекъ. Въ рукахъ у него была большая еврейская булка, за пазухой что-то оттопырилось, по лицу стекали капли пота.
— Ага!—крикнулъ онъ, замѣтивъ меня:—ты вотъ гдѣ. Если бы Тыбурцій тебя здѣсь увидѣлъ, то-то бы разсердился! Ну, да теперь ужъ дѣлать нечего… Я знаю, ты хлопецъ хорошій и никому не разскажешь, какъ мы живемъ. Пойдемъ къ намъ!
— Гдѣ-же это, далеко?—спросилъ я.
— А вотъ увидишь. Ступай за мной.
Онъ раздвинулъ кусты жимолости и сирени и скрылся въ зелени подъ стѣной часовни; я послѣдовалъ туда за нимъ и очутился на небольшой, плотно утоптанной площадкѣ, кото-
