появился лѣкарь и спросилъ, сколько бываетъ богородичныхъ просфоръ за обѣдней?
— Одна, сударь, одна, — отвѣчалъ Захарія. — Одна была Пресвятая наша Владычица Богородица, одна и просфора въ честь ея вынимается; да-съ, одна. А тамъ другая въ честь мучениковъ, въ честь апостоловъ, пророковъ…
— Такъ богородичная одна?
— Одна; да-съ, одна.
— А вотъ отецъ дьяконъ говоритъ, что двѣ.
— Вретъ онъ-съ; да-съ, вретъ, — съ ласковою улыбкой отвѣчалъ добродушный отецъ Захарія.
Ахилла хотѣлъ отмолчаться, но, видя, что лѣкарь схватилъ его за рукавъ, поспѣшилъ вырваться и пробасилъ:
— Никогда я этого не говорилъ.
— Не говорилъ? А какую же ты просфору принесъ?
— Пѣтую просфору, — отвѣчалъ дьяконъ и, нагнувшись подъ столъ, заговорилъ: — что̀ это мнѣ показалось, будто я трубку здѣсь давеча видѣлъ…
— Съ нимъ это бываетъ, — проговорилъ, слабо вторя веселому смѣху лѣкаря, отецъ Захарія. — Онъ у насъ, бываетъ, иногда нѣчто соплететъ; но только онъ это все безъ всякой цѣли; да-съ, онъ безъ цѣли.
Все утреннее угощеніе у именинницы на этотъ разъ предположено было окончить однимъ чаемъ. Почтмейстерша съ довольно изысканною простотой сказала, что у нея вся хлѣбъ-соль готовится къ вечеру, что она днемъ никого не проситъ, но зато постарается, чтобы вечеромъ всѣ были сыты и довольны и чтобы всѣмъ было весело.
И вотъ онъ и насталъ этотъ достославный вечеръ.
Семейство почтмейстерши встрѣтило важную петербургскую гостью.
Большая, бѣлая, вальяжная Мордоконаки осчастливила собраніе и при ней все какъ бы померкло и омизерилось. Сама Данка Бизюкина смялась въ ея присутствіи. Хозяйка не набирала льстивыхъ словъ, и окружила гостью всѣми интереснѣйшими лицами, наказавъ капитану Повердовнѣ и Варнавѣ Препотенскому занимать гостью всемѣрно. Личности мало-мальски неудобныя къ бесѣдованію были убраны. Эти личности были: голова, имѣвшій привычку употреблять
