своей былъ не радъ. У меня вотъ и теперь не то что владыка, хоть онъ и преосвященный, а на меня теперь всякій день такое лицо смотритъ, что сто разъ его важнѣе.
— Это ты про меня, что ли, говоришь? — спросилъ лѣкарь.
— Съ какой стати про тебя? Нѣтъ, не про тебя.
— Такъ про кого же?
— Ты давно ли читалъ новыя газеты?
— А что-жъ тамъ такого писали? — спросила, какъ дитя развеселившаяся, гостья.
— Да по распоряженію самого оберъ-протопресвитера Бажанова посланъ придворный регентъ по всей Россіи для царской пѣвческой басовъ выбирать. Въ генеральскомъ чинѣ онъ и ордена имѣетъ, и даромъ что гражданскій, а ему архіерей все равно, что ничего, потому что, вѣдь, у государя и кучеръ, который на козлахъ ѣздитъ, и тотъ полковникъ. Ну-съ, а приказано ему, этому регенту, идти потаенно, въ родѣ какъ простолюдину, чтобы баса при немъ не надюжались, а по волѣ бы онъ могъ ихъ выслушать.
Дьяконъ затруднялся продолжать, но лѣкарь его подогналъ.
— Ну, что-жъ далѣе?
— А далѣе, этотъ царскій регентъ теперь пятую недѣлю въ нашемъ городѣ находится, вотъ что? Я и вижу, какъ онъ въ воскресенье войдетъ въ синей сибиркѣ и межъ мѣщанами и стоитъ, а самъ все меня слушаетъ. Теперь другой на моемъ мѣстѣ что бы долженъ дѣлать? Долженъ бы онъ сейчасъ предъ царскимъ посломъ мелкимъ бѣсомъ разсыпаться, зазвать его къ себѣ, угостить его водочкой, чаемъ попотчивать; вѣдь такъ? А у меня этого нѣтъ. Хоть ты и царскій регентъ, а я, братъ, нѣтъ… шалишь… поступай у меня по закону, а не хочешь по закону, такъ адью, мое почтенье.
— Это онъ все вретъ? — отнесся къ отцу Захаріи лѣкарь.
— Вретъ-съ, — отвѣчалъ, по обыкновенію спокойно, отецъ Захарія. — Онъ немножко выпилъ, такъ отъ него ужъ теперь правды до завтра не услышишь, все будетъ въ мечтаніи хвастать.
— Нѣтъ, это я вѣрно говорю.
— Ну, полно, — перебилъ отецъ Захарія. — Да тебѣ, братецъ, тутъ нечѣмъ и обижаться, когда у тебя такое заведеніе мечтовать по разрѣшеніи на вино.
Ахилла обидѣлся. Ему показалось, что послѣ этого ему
