Доводы Термосесова слишкомъ соблазнительно дѣйствовали на любопытство дѣвицъ; изъ нихъ то одна, то другая начали порываться сбѣгать къ отцу въ контору и принесть интересное письмо заѣзжаго гостя.
Какъ почтмейстерша ни останавливала ихъ и словами и знаками, онѣ все-таки не понимали и рвались, но зато Термосесовъ понялъ все въ совершенствѣ: письмо было въ рукахъ хозяйки, теперь его надо было взять только изъ ея рукъ и тѣмъ ее самоё взять въ руки.
Термосесовъ, не задумываясь ни на одну минуту, сорвался съ мѣста и, не смотря на всѣ удерживанья и зовы, бросился съ предупредительностью въ контору, крича, что онъ, наконецъ, и самъ уже не властенъ отказать себѣ въ удовольствіи представить дамамъ легкіе штрихи своихъ глубокихъ отъ нихъ восторговъ.
Удержать его стремительности не могли никакія просьбы, а письма въ конторѣ, дѣйствительно, не было.
Измаилъ Петровичъ возвратился къ дамамъ въ крайнемъ смущеніи и засталъ ихъ въ еще бо̀льшемъ. Дѣвицы при его приходѣ обѣ вскочили и убѣжали, чтобы скрыть слезы, которыя прошибли ихъ отъ материнской гонки, но почтмейстерша сама осталась на жертву.
Термосесовъ сталъ передъ нею молча и улыбался.
— Я вижу васъ, — заговорила, жеманясь, дама: — и мнѣ стыдно.
— Письмо у васъ?
— Что̀ дѣлать? я не утерпѣла: вотъ оно.
— Это хорошо, что вы этимъ не пренебрегаете, — похвалилъ ее Термосесовъ, принимая изъ ея рукъ свое запечатанное письмо.
— Нѣтъ, мнѣ стыдно, мнѣ ужасно стыдно, но что̀ дѣлать… я женщина…
— Полноте, пожалуйста! Женщина! тѣмъ лучше, что вы женщина. Женщина-другъ всегда лучше друга-мужчины, а я довѣрчивъ какъ дуракъ и нуждаюсь именно въ такой… въ женской дружбѣ! Я сошелся съ господиномъ Борноволоковымъ… Мы давно друзья, и онъ и теперь именно болѣе мой другъ, чѣмъ начальникъ, по крайней мѣрѣ, я такъ думаю.
