Зачѣмъ я такъ не могу?..» Ихъ, вѣдь, такъ восинтали и... графъ (мы пхъ супруга называемъ для ихъ удовольствія графомъ— они французъ)... графъ ихъ робповатъ іі онъ имъ сказалъ, что надо опасаться голодныхъ ліодсіі, — и самъ уѣхалъ,— и княгния все боятся, и затомнли себя въ одной комнатѣ въ домѣ... Но если бы кто ихъ посѣтплъ, къ коыу онѣ, какъ къ вамъ, распо.жкились своею мечтою... I I старнкъ вдругъ упалъ на колѣнп, воздѣлъ руки вверхъ и зашепталъ придыханьемъ, рыдая: — Рабыни Господни!.. Умилосерднтесь... Разрушьте совѣтъ нечестпвыхъ!.. Придите!.. Вложите еймысль... Онавѣдь добра... Быть-можетъ, оиа завѣіцаетъ отпустпть насъ на волю! А пока онъ рыдалъ и это высказывалъ, тстя и Гнльдегарда переслалпсь другъ съ другомъ своими говорящюш глазами, н отвѣтъ ихъ бы.іъ готовъ. — Онъ есть тутъ лошадъ? — спросила Ііільдегарда, касаясь своимъ пальцемъ до груди слуги. Какъ квакерша, она никому не говорила «вы», и пе желая говорнть «ты» тѣмъ, съ кѣмъ это было неудобно, употребляла мѣстоименія въ третьемъ лнцѣ, касаясь при этомъ рукою того человѣка, къ которому относи.іись ея слова. Кондитеръ былъ прислаиъ съ кучеромъ въ рессорной разсыльноп телѣжкѣ, и когда Гильдегарда получпла отвѣтъ, что есть на чемъ ѣхать, — она сеіічасъ же встала и взяла со стола импровизированную шляпу, сшитую ей вчера тетею изъ сѣраго коленкора. Тетя сказала ей одно только слово: — Конечно! Имъ было достаточно этого слова, чтобы понять въ немъ все, чтб было нужно. Но этотъ день, о которомъ я разсказываю, прнводя къ концу мои воспомпнанія о нашихъ домашнихъ событіяхъ при проводахъ голоднаго года,— былъ днсмъ удивительныхъ сюрпризовъ.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.
Гильдегарда, уѣхавшая въ сумерки, иевозвратилась къ ночи. Для разстоянія въ четыре і ш і въ пять верстъ, котороо отдѣляло нашу деревушку отъ богатаго села Послова, было довольно временп, чтобы съѣзднть въ два конца и имѣть достаточно временн для дѣлового разговора или для перваго знакомственнаго впзита, къ избалованной п одичавшей
