Это поразило даму, и она устремяла на бабу прнстальный взоръ н, не умѣя соразмѣрять голоса, сказала ей строго:
— Это зачѣмъ столько!?
— Что матушка?
— Зачѣмъ столько... дѣтей?
— Да вѣдь какъ же мнѣ быть-то? замужемъ я... сударынька!
— Н у, н что же такое!.. И я замужеыъ... Дѣтей нѣтъ.
— Ваше дѣло иное, сударынька...
— Отчего дѣло нное? Пустякн!
— Какъ нустякп, болѣзная: вы жнвете въ такпхъ-то широкихъ хоромахъ... Накось какое мѣсто... занмаете... просторъ вамъ... разойдетесь н не сустрѣтитесь; а у насъ избы тѣсныя, все мы вмѣстяхъ да вмѣстяхъ...
— Ну, п не надо!
— Да не надо, а приключается.
Тутъ сразу н баба, н дама остановились, и тетя расхохоталась, а Гильдегарда сконфузилась. Тогда и «бывшая» Д* что-то поняла Іі, осмотрѣвъ бабу въ лорнетъ, проговорнла:
— 8 аѵе2-ѵои8: еііе еві та ід ге , т а із ...
Дама вдругъ вздрогнула, нѣсколько разъ верекрестмлась и црошептала:
— Retire-toi, Satan!
ГЛАВА ДВАДЦАТЪ ПЯТАЯ.
Прощаясь съ тетей, дама еще выкинула претрогательную штуку, которая была бы въ состояніп очень сконфузить тетю, если бы та не была находчива. Когда тетя иростилась и съ этою дамою, и со всѣми намн, и перецѣловала всѣхъ окружавшихъ ее дворовыхъ женщинъ . и горничныхъ дѣвушекъ, и уже занесла ногу на спускную ступеньку к о л я с к і і , — «бывшая» Д* ринулась къ ней, какъ дитя къ страстно-любимой нянькѣ, и закрпчала: — Аггёіех! Аггёіег! — Чтб вамъ угодно, ргіпсеззе? - Вотъ нменно... вотъ и объ этомъ... Еслн можно... я — могу буду вамъ это отдать? . Она держала вынутый изъ кармана капота конвертъ. — Чтб это такое? — Мой іезіаш епі... я всѣхъ на волю. — Ахъ, это надо послать въ опекунскій совѣтъ!