— Этихъ новыхъ женъ своихъ вы любили?
— Любить?.. Да, то-есть вы про это? ничего, одна, что я отъ Агашнмолы принялъ, была до меня услужлива, такъ я ее ничего… сожалѣлъ.
— А ту дѣвочку, что прежде молоденькая-то такая у васъ въ женахъ была? она вамъ, вѣрно, больше нравилась?
— Ничего; я и ее жалѣлъ.
— И скучали навѣрно по ней, когда васъ изъ одной орды въ другую украли?
— Нѣтъ; скучать не скучалъ.
— Но вѣдь у васъ, вѣрно, и тамъ отъ тѣхъ отъ первыхъ женъ дѣти были?
— Какъ же-съ, были: Савакнреева жена родила двухъ Колекъ да Наташку, да эта маленькая въ пять лѣтъ шесть штукъ породила, потому что она двухъ Колекъ въ одинъ разъ парою принесла.
— Позвольте, однако, спросить васъ: почему вы ихъ все такъ называете «Кольками» да «Наташками»?
— А это по-татарски. У нихъ ьсе: если взрослый русскій человѣкъ такъ Иванъ, а женщина Наташа, а мальчиковъ они Кольками кличутъ, такъ и моихъ женъ, хоть онѣ и татарки были, но по мнѣ ііхъ все уже русскими числили н Наташками звали, а мальчишекъ Кольками. Однако, все это, разумѣется, только поверхностно, потому что они были безъ всѣхъ церковныхъ таинствъ и я ихъ за своихъ дѣтей не почиталъ.
— Какъ же не почитали за своихъ? почему же это такъ?
— Да что же ихъ считать, когда они не крещеные-съ, и мѵромъ не мазаны.
— А чувства-то ваши родительскія?
— Что же такое-съ?
— Да неужто же вы этихъ дѣтей нимало и не любили, и не ласкали ихъ никогда?
— Да вѣдь какъ ихъ ласкать? Разумѣется, если, бывало, какъ одинъ сидишь, а который-нибудь подбѣжитъ, ну, ничего, по головкѣ его рукой поведешь, поглядишь и скажешь ему «ступай къ матери», но только это рѣдко доводилось, потому мнѣ не до нихъ было.
— А отчего же не до нихъ: дѣла, что ли, у васъ очень много было?
