Ohé Lambert! Où est Lambert? As-tu vu Lambert? |
Сего тринадцатаго января текущаго шестьдесятъ пятаго года, въ половинѣ перваго пополудни, Елена Ивановна, супруга Ивана Матвѣича, образованнаго друга моего, сослуживца и отчасти отдаленнаго родственника, пожелала посмотрѣть крокодила, показываемаго за извѣстную плату въ Пассажѣ. Имѣя уже въ карманѣ свой билетъ для выѣзда (не столько по болѣзни, сколько изъ любознательности), за границу, а слѣдственно уже считаясь по службѣ въ отпуску и, стало быть, будучи совершенно въ то утро свободенъ, Иванъ Матвѣичъ не только не воспрепятствовалъ непреодолимому желанію своей супруги, но даже самъ возгорѣлся любопытствомъ. «Прекрасная идея, сказалъ онъ вседовольно, — осмотримъ крокодила! Собираясь въ Европу, не худо познакомиться еще на мѣстѣ съ населяющими ее туземцами», — и съ сими словами, принявъ подъ ручку свою супругу, тотчасъ-же отправился съ нею въ Пассажъ. Я-же, по обыкновенію моему, увязался съ ними рядомъ, — въ видѣ домашняго друга. Никогда еще я не видалъ Ивана Матвѣича въ болѣе пріятномъ расположеніи духа, какъ въ то памятное для меня утро, — подлинно, что мы не знаемъ заранѣе судьбы своей! Войдя въ Пассажъ, онъ немедленно сталъ восхищаться великолѣпіемъ зданія, а подойдя къ магазину, въ которомъ показывалось вновь привезенное въ столицу чудовище, самъ пожелалъ заплатить за меня четвертакъ крокодильщику, — чего прежде съ нимъ никогда не случалось. Вступивъ въ небольшую комнату, мы замѣтили, что въ ней кромѣ крокодила, заключаются еще попугаи, изъ иностранной породы какаду и, сверхъ того, группа обезьянъ въ особомъ шкафу въ углубленіи. У самаго-же входа, у лѣвой стѣны, стоялъ большой жестяной ящикъ въ видѣ какъ-бы ванны, накрытый крѣпкою желѣзною сѣткой, а на днѣ его было на вершокъ
Ohé Lambert! Où est Lambert? As-tu vu Lambert? |
Сего тринадцатого января текущего шестьдесят пятого года, в половине первого пополудни, Елена Ивановна, супруга Ивана Матвеича, образованного друга моего, сослуживца и отчасти отдаленного родственника, пожелала посмотреть крокодила, показываемого за известную плату в Пассаже. Имея уже в кармане свой билет для выезда (не столько по болезни, сколько из любознательности), за границу, а следственно уже считаясь по службе в отпуску и, стало быть, будучи совершенно в то утро свободен, Иван Матвеич не только не воспрепятствовал непреодолимому желанию своей супруги, но даже сам возгорелся любопытством. «Прекрасная идея, сказал он вседовольно, — осмотрим крокодила! Собираясь в Европу, не худо познакомиться еще на месте с населяющими ее туземцами», — и с сими словами, приняв под ручку свою супругу, тотчас же отправился с нею в Пассаж. Я же, по обыкновению моему, увязался с ними рядом, — в виде домашнего друга. Никогда еще я не видал Ивана Матвеича в более приятном расположении духа, как в то памятное для меня утро, — подлинно, что мы не знаем заранее судьбы своей! Войдя в Пассаж, он немедленно стал восхищаться великолепием здания, а подойдя к магазину, в котором показывалось вновь привезенное в столицу чудовище, сам пожелал заплатить за меня четвертак крокодильщику, — чего прежде с ним никогда не случалось. Вступив в небольшую комнату, мы заметили, что в ней кроме крокодила, заключаются еще попугаи, из иностранной породы какаду и, сверх того, группа обезьян в особом шкафу в углублении. У самого же входа, у левой стены, стоял большой жестяной ящик в виде как бы ванны, накрытый крепкою железною сеткой, а на дне его было на вершок
