огни, его голосъ былъ, какъ далекій громъ. Фингалъ направилъ свое копье впередъ во мракъ ночи и громко закричалъ (поднялъ высоко свой голосъ):
«Сынъ ночи, уходи, зови вѣтры и улетай. Зачѣмъ приходишь при мнѣ съ твоимъ туманнымъ оружіемъ? Испугаюсь-ли твоего ужаснаго образа, духъ мрачной Лоды? Слабъ твой щитъ изъ облаковъ, слабъ этотъ метеоръ — твой мечъ. Подуетъ вѣтеръ — и ты исчезъ. Бѣги отъ меня, сынъ ночи, зови вѣтры и улетай!»
«Ты гонишь меня съ моего мѣста», вовразилъ глухой голосъ. «Народы поклоняются мнѣ[1]; я обращаю битву въ поле храбрыхъ: я только взгляну на народы, и они исчезаютъ; изъ моихъ кудрей несется вѣтеръ смерти[2]; я ношусь на вѣтрахъ, впереди меня бури. Но мое жилище спокойно надъ облаками, милы поля моего отдыха».
«Живи же въ твоихъ милыхъ поляхъ», сказалъ король, «забудь сына Кумгала, развѣ я прихожу съ моихъ холмовъ въ твои мирныя равнины? Встрѣчаю ли я тебя съ копьемъ на твоемъ облакѣ, духъ мрачной Лоды? Такъ зачѣмъ-же ты хмуришься, глядя на меня? Зачѣмъ потрясаешь ты воздушнымъ копьемъ? Ты хмуришься напрасно: я никогда не бѣжалъ отъ могучаго въ битвѣ. Развѣ сыны вѣтра могутъ напугать короля Морвена? Нѣтъ, онъ знаетъ слабость ихъ рукъ».
«Бѣги въ свою страну», возразилъ духъ, «бери вѣтеръ и бѣги. Я держу вѣтры въ моей горсти, я направляю бурю. Король Соры мой сынъ, онъ преклоняется передъ камнемъ моей власти, онъ окружилъ битвой Каррикъ-Туру и онъ побѣдитъ. Бѣги въ свою страну, сынъ Кумгала, или испытаешь пламя моего гнѣва».
Онъ высоко поднялъ свое туманное копье. Онъ наклонилъ впередъ свой смертоносный образъ. Фингалъ, приближаясь, вынулъ свой мечъ, клинокъ смуглаго Луна[3]. Блестящій путь
