ни за Протагора, а относиться одинаково безпристрастно къ обоимъ и просить ихъ только не прерывать бесѣды на срединѣ.
На это отозвался Иродикъ[1]: Ты правильно говоришь, Критій. Намъ, присутствующимъ при такихъ бесѣдахъ, слѣдуетъ выслушивать обоихъ бесѣдующихъ именно безпристрастно (не безразлично', это не одно и то же: безпристрастно слѣдуетъ слушать обоихъ, но не обоимъ воздавать одинаковое, а тому кто окажется мудрѣе, слѣдуетъ воздать больше, а менѣе мудрому — меньше). Я и самъ, Протагоръ и Сократъ, думаю, что лучше вамъ сойтись и, дѣйствительно, какъ подобаетъ, спорить (не ссориться’, "спорятъ" благодушно друзья съ друзьями, а "ссорятся" люди различныхъ партій и враги). Только въ такомъ случаѣ бесѣда выйдетъ на самомъ дѣлѣ вполнѣ прекрасною; вы, бесѣдующіе, удостоитесь съ нашей стороны одобренія (не восхваленія’, "одобряютъ" люди въ душѣ, безъ обмана, а "восхваляютъ" на словахъ, въ душѣ думая другое), а намъ, слушателямъ, доставите утѣшеніе (не наслажденіе; "утѣшить можно человѣка, занятаго умственно, стало быть, — его душу, а "наслаждаться[2] можетъ — ѣдою или какимъ нибудь другимъ удовольствіемъ — тѣло).
Эта рѣчь Продика весьма хорошо была принята присутствующими. Послѣ Продика говорилъ мудрецъ Иппій: Мужи — члены нашего собранія! Всѣ мы, я думаю, родные, одна семья и, такъ сказать, сограждане; — сограждане, соединенные не внѣшнимъ закономъ, а внутреннимъ стремленіемъ. Да; равный съ равнымъ сближается внутренно, а законъ, будучи силою извнѣ, зачастую идетъ противъ этого внутренняго стремленія. Мы — люди, вѣдающіе глубину вещей; мы — первые мудрецы Эллады; мы находимся въ первомъ и богатѣйшемъ домѣ этого эллинскаго пританія" образованности, и стыдно намъ не стоять на высотѣ своего положенія и препираться, какъ самые обыкновенные люди. Я предлагаю и совѣтую, Протагоръ и Сократъ, примириться при посредничествѣ
ни за Протагора, а относиться одинаково беспристрастно к обоим и просить их только не прерывать беседы на средине.
На это отозвался Иродик[1]: Ты правильно говоришь, Критий. Нам, присутствующим при таких беседах, следует выслушивать обоих беседующих именно беспристрастно (не безразлично', это не одно и то же: беспристрастно следует слушать обоих, но не обоим воздавать одинаковое, а тому кто окажется мудрее, следует воздать больше, а менее мудрому — меньше). Я и сам, Протагор и Сократ, думаю, что лучше вам сойтись и, действительно, как подобает, спорить (не ссориться’, "спорят" благодушно друзья с друзьями, а "ссорятся" люди различных партий и враги). Только в таком случае беседа выйдет на самом деле вполне прекрасною; вы, беседующие, удостоитесь с нашей стороны одобрения (не восхваления’, "одобряют" люди в душе, без обмана, а "восхваляют" на словах, в душе думая другое), а нам, слушателям, доставите утешение (не наслаждение; "утешить можно человека, занятого умственно, стало быть, — его душу, а "наслаждаться[2] может — едою или каким нибудь другим удовольствием — тело).
Эта речь Продика весьма хорошо была принята присутствующими. После Продика говорил мудрец Иппий: Мужи — члены нашего собрания! Все мы, я думаю, родные, одна семья и, так сказать, сограждане; — сограждане, соединенные не внешним законом, а внутренним стремлением. Да; равный с равным сближается внутренне, а закон, будучи силою извне, зачастую идет против этого внутреннего стремления. Мы — люди, ведающие глубину вещей; мы — первые мудрецы Эллады; мы находимся в первом и богатейшем доме этого эллинского притания" образованности, и стыдно нам не стоять на высоте своего положения и препираться, как самые обыкновенные люди. Я предлагаю и советую, Протагор и Сократ, примириться при посредничестве
