врыто называешь себя софистомъ и объявляешь себя воспитателемъ и учителемъ доблести, первый считая возможнымъ брать за такое ученіе деньги. Какъ же послѣ этого не призывать тебя къ разсматриванію такихъ вещей, какъ не спрашивать тебя, не дѣлиться мыслями съ тобою% Нельзя иначе. Н теперь я желалъ бы сперва еще разъ повторить съ тобою съ самаго начала все, что прежде спрашивалъ о нашемъ предметѣ, а потомъ и продолжать совмѣстно съ тобою разсматривать его.
"Вопросъ, помнится, состоялъ въ слѣдующемъ. Мудрость, благоразуміе, храбрость, непрестуиность и негрѣховность, — представляетъ ли все это пять различныхъ названій одного предмета, или каждое изъ этихъ названій выражаетъ собою особую суть, особую вещь съ особою функціею, различною отъ функціи другой вещи? Ты говорилъ тогда, что это названія не одного предмета, а каждое изъ нихъ имѣетъ предметомъ свою особую суть, и что все это — части доблести, не такія, какъ части золота, похожія другъ на друга и на свое цѣлое, а такія, какъ части лица, непохожія другъ на друга и имѣющія каждая свою функцію. Если ты и теперь держишься этого взгляда, то такъ и скажи; а если ты его перемѣнилъ, то разъясни, въ чемъ состоитъ эта перемѣна, и знай при этомъ, что говорить какъ-нибудь иначе, чѣмъ прежде, для тебя не должно быть стѣснительно: ничего страннаго я не находилъ бы, если ты прежде высказалъ другой взглядъ на дѣло просто изъ желанія испытать меня“.
— Да вотъ какъ я думаю, Сократъ, на счетъ этого вопроса. Все поименованное представляетъ собою части доблести, изъ коихъ четыре[1] какъ нельзя болѣе близки другъ къ другу, а храбрость стоитъ особо. Въ справедливости этого ты можешь убѣдиться изъ слѣдующаго: много ты найдешь людей, въ сильной
- ↑ Значитъ, прежнее разсужденіе Сократа (стр. 36) довело таки Протагора до признанія тѣсной связи между непреступностыо, негрѣховностью, благоразуміемъ и мудростью.
врыто называешь себя софистом и объявляешь себя воспитателем и учителем доблести, первый считая возможным брать за такое учение деньги. Как же после этого не призывать тебя к рассматриванию таких вещей, как не спрашивать тебя, не делиться мыслями с тобою% Нельзя иначе. Н теперь я желал бы сперва еще раз повторить с тобою с самого начала всё, что прежде спрашивал о нашем предмете, а потом и продолжать совместно с тобою рассматривать его.
"Вопрос, помнится, состоял в следующем. Мудрость, благоразумие, храбрость, непрестуиность и негреховность, — представляет ли всё это пять различных названий одного предмета, или каждое из этих названий выражает собою особую суть, особую вещь с особою функциею, различною от функции другой вещи? Ты говорил тогда, что это названия не одного предмета, а каждое из них имеет предметом свою особую суть, и что всё это — части доблести, не такие, как части золота, похожие друг на друга и на свое целое, а такие, как части лица, непохожие друг на друга и имеющие каждая свою функцию. Если ты и теперь держишься этого взгляда, то так и скажи; а если ты его переменил, то разъясни, в чём состоит эта перемена, и знай при этом, что говорить как-нибудь иначе, чем прежде, для тебя не должно быть стеснительно: ничего странного я не находил бы, если ты прежде высказал другой взгляд на дело просто из желания испытать меня“.
— Да вот как я думаю, Сократ, на счет этого вопроса. Всё поименованное представляет собою части доблести, из коих четыре[1] как нельзя более близки друг к другу, а храбрость стоит особо. В справедливости этого ты можешь убедиться из следующего: много ты найдешь людей, в сильной
- ↑ Значит, прежнее рассуждение Сократа (стр. 36) довело таки Протагора до признания тесной связи между непреступностыо, негреховностью, благоразумием и мудростью.
