для нихъ никакой роли, лишь бы это былъ честный человѣкъ. Я прекрасно понялъ моральную сторону дѣла. Они не хотѣли, чтобы дочь и сестра была связана съ такимъ подозрительнымъ, имѣющимъ на нее вліяніе человѣкомъ, всѣ старанія котораго клонились лишь къ лишенію ея всего состоянія. Я объяснилъ баронессѣ, что договоръ, касающійся отказа Чинскаго отъ права распоряженія ея имуществомъ, не болѣе не менѣе какъ грубый фортель. Я никогда не слышалъ о томъ, чтобы принуждали баронессу къ отдачѣ своего состоянія въ руки отца или брата, которые оба прекрасно обезпечены; рѣчь шла только о томъ, чтобы она уступила право управленія имуществомъ“. Свидѣтель прочитываетъ переданное ему отцомъ баронессы письмо послѣдней къ отцу отъ 12 февраля 1894 г., доказывающее, что отношенія между отцомъ и дочерью были самыя лучшія.
„Послѣ того какъ баронъ Цедлицъ старшій узналъ, что дочь его обманута, онъ, конечно, долженъ былъ предпринять всѣ мѣры къ ея реабилитаціи. Я объяснилъ баронессѣ, что она, собственно говоря, только сожительница Чинскаго, и что такое положеніе для дамы изъ общества ужасно; на это она довольно рѣшительно отвѣтила: „Я люблю Чинскаго!… Онъ джентльменъ, онъ меня не обманывалъ, это все невѣрно. Христосъ простилъ распятыхъ преступниковъ, почему бы и мнѣ не простить его?“ При такихъ условіяхъ я отказался отъ дальнѣйшаго разговора“.
Вслѣдъ за тѣмъ вновь допрашивается баронъ Климентъ Цедлицъ и баронесса Ядвига Цедлицъ. Послѣдняя показываетъ, что она никогда въ жизни не имѣла никого, кому бы она могла довѣриться
для них никакой роли, лишь бы это был честный человек. Я прекрасно понял моральную сторону дела. Они не хотели, чтобы дочь и сестра была связана с таким подозрительным, имеющим на нее влияние человеком, все старания которого клонились лишь к лишению её всего состояния. Я объяснил баронессе, что договор, касающийся отказа Чинского от права распоряжения её имуществом, не более не менее как грубый фортель. Я никогда не слышал о том, чтобы принуждали баронессу к отдаче своего состояния в руки отца или брата, которые оба прекрасно обеспечены; речь шла только о том, чтобы она уступила право управления имуществом.» Свидетель прочитывает переданное ему отцом баронессы письмо последней к отцу от 12 февраля 1894 г., доказывающее, что отношения между отцом и дочерью были самые лучшие.
«После того как барон Цедлиц старший узнал, что дочь его обманута, он, конечно, должен был предпринять все меры к её реабилитации. Я объяснил баронессе, что она, собственно говоря, только сожительница Чинского, и что такое положение для дамы из общества ужасно; на это она довольно решительно ответила: „Я люблю Чинского!… Он джентльмен, он меня не обманывал, это всё неверно. Христос простил распятых преступников, почему бы и мне не простить его?“ При таких условиях я отказался от дальнейшего разговора.»
Вслед за тем вновь допрашивается барон Климент Цедлиц и баронесса Ядвига Цедлиц. Последняя показывает, что она никогда в жизни не имела никого, кому бы она могла довериться
