Эта страница была вычитана
— 14 —
XXI.
Все хлопаетъ. Онѣгинъ входитъ:
Идетъ межъ креселъ по ногамъ,
Двойной лорнетъ, скосясь, наводитъ
На ложи незнакомыхъ дамъ;
Всѣ ярусы окинулъ взоромъ,
Все видѣлъ: лицами, уборомъ
Ужасно недоволенъ онъ;
Съ мужчинами со всѣхъ сторонъ
Раскланялся, потомъ на сцену
Въ большомъ разсѣяньи взглянулъ,
Отворотился, и зѣвнулъ,
И молвилъ: «всѣхъ пора на смѣну;
Балеты долго я терпѣлъ,
Но и Дидло мнѣ надоѣлъ»[1].
XXII.
Еще амуры, черти, змѣи
На сценѣ скачутъ и шумятъ,
Еще усталые лакеи
На шубахъ у подъѣзда спятъ;
Еще не перестали топать,
- ↑ Черта охлажденнаго чувства, достойная Чальдъ-Гаральда. Балеты Г. Дидло исполнены живости воображенія и прелести необыкновенной. Одинъ изъ нашихъ романтическихъ писателей находилъ въ нихъ гораздо болѣе Поэзіи, нежели во всей Французской литературѣ.
