Я жъ оглянусь на бѣлѣющій въ зелени домъ—и невольно,
Въ прошломъ привычной мечтой, образы вижу людей,
5 Жившихъ когда то; межъ ними—поэтъ, хозяинъ, мечтатель:
Онъ и гвардейцемъ служилъ, онъ и сатиры писалъ,
Драмы, элегіи; онъ же и ленъ обрабатывалъ славно;
Онъ же сигарный заводъ въ дѣдовскомъ домѣ завелъ;
Правилъ лихіе пиры, угощая званыхъ—незваныхъ.
10 Въ домѣ, въ столовой—его, съ дѣдами рядомъ—портретъ.
Самъ же, добрый поэтъ и старый баринъ, спокойно
Между родимыхъ гробовъ спитъ за церковной стѣной.
Радостно вѣтеръ шумитъ надъ рѣкою въ соснахъ и еляхъ;
Птичка какая то вдругъ, близкая, нѣжно пищитъ.
Я ж оглянусь на белеющий в зелени дом — и невольно,
В прошлом привычной мечтой, образы вижу людей,
5 Живших когда-то; меж ними — поэт, хозяин, мечтатель:
Он и гвардейцем служил, он и сатиры писал,
Драмы, элегии; он же и лён обрабатывал славно;
Он же сигарный завод в дедовском доме завёл;
Правил лихие пиры, угощая званых — незваных.
10 В доме, в столовой — его, с дедами рядом — портрет.
Сам же, добрый поэт и старый барин, спокойно
Между родимых гробов спит за церковной стеной.
Радостно ветер шумит над рекою в соснах и елях;
Птичка какая-то вдруг, близкая, нежно пищит.
Думалъ ли давній строитель, когда воздвигалъ этотъ бѣлый,
Строгій въ своей простотѣ и величавости домъ,—
Домъ, озирающій ясно съ холма и лѣса, и поляны,
Волгу межъ ними внизу,—нынѣ сто семьдесятъ лѣтъ,—
5 Думалъ ли онъ о дальнихъ, ему чужихъ поколѣньяхъ,
Или о благѣ людей, или о славѣ въ вѣкахъ?
Нѣтъ, онъ думалъ о жизни своей, о семьѣ и о дѣтяхъ,
Какъ бы удобнѣй прожить въ миломъ привычно краю.
Но—поколѣнья смѣнились—и новые, дальніе люди
10 Жизнью наполнили домъ, жизни ему не придавъ:
Онъ, какъ прежде живой, и имъ о жизни вѣщаетъ,
Съ древней своею красой—юную вѣчно красу
Имъ указуетъ въ себѣ и вокругъ и жизни ихъ учитъ:
Только живой для себя жизнью живетъ для людей.
Думал ли давний строитель, когда воздвигал этот белый,
Строгий в своей простоте и величавости дом, —
Дом, озирающий ясно с холма и леса, и поляны,
Волгу меж ними внизу, — ныне сто семьдесят лет, —
5 Думал ли он о дальних, ему чужих поколеньях,
Или о благе людей, или о славе в веках?
Нет, он думал о жизни своей, о семье и о детях,
Как бы удобней прожить в милом привычно краю.
Но — поколенья сменились — и новые, дальние люди
10 Жизнью наполнили дом, жизни ему не придав:
Он, как прежде живой, и им о жизни вещает,
С древней своею красой — юную вечно красу
Им указует в себе и вокруг и жизни их учит:
Только живой для себя жизнью живёт для людей.
Круглая, желтая низко луна; огромная, смотритъ
Ясно сквозь нѣжный узоръ кружева юныхъ березъ.
Какъ хорошо намъ тихо итти въ желтоватомъ сіяньѣ—
Словно при тепломъ огнѣ. Хочется долго бродить.
5 Только все выше луна, все меньше; вотъ зеленѣетъ
Блѣдный серебряный кругъ; темная роща внизу
Холодомъ августа влажнымъ овѣяна. Зябкіе члены
Дрогнутъ невольно. Домой хочется, вижу, тебѣ.
Круглая, жёлтая низко луна; огромная, смотрит
Ясно сквозь нежный узор кружева юных берёз.
Как хорошо нам тихо идти в желтоватом сиянье —
Словно при тёплом огне. Хочется долго бродить.
5 Только всё выше луна, всё меньше; вот зеленеет
Бледный серебряный круг; тёмная роща внизу
Холодом августа влажным овеяна. Зябкие члены
Дрогнут невольно. Домой хочется, вижу, тебе.
Плавно катится луна изъ облака въ облако; вспыхнетъ
Низко зарница порой въ смутной дотолѣ дали;
Плавно катится луна из облака в облако; вспыхнет
Низко зарница порой в смутной дотоле дали;
