стырь, отдѣленный отъ міра водою, любитель смиренія и безмолвія собрался идти на тихій островъ: бѣлозерскіе иноки не безъ скорби разстались съ подвижникомъ Божіимъ. На Валаамѣ Савватій явился инокомъ послушливымъ и безотвѣтно выполнялъ порученія не спрашивая и себя, для чего требуютъ того или другаго? При строгомъ постѣ былъ кротокъ и всегда одинаковъ. Игуменъ и братія отличали его уваженіемъ: но это одно и безпокоило смиреннаго старца: онъ опасался не потерять бы награды небесной за награду земную. Съ другой стороны хотя не легка была жизнь на Валаамѣ: но старецъ Божій алкалъ для себя большей суровости и душа его порывалась къ безмолвному одиночеству.
На Валаамѣ дошло до слуха Савватіева, что еще дальше на сѣверѣ есть словецкій островъ, никѣмъ необитаемый, весьма не легкій для пребыванія на немъ, рѣдко доступный даже для рыбаковъ. Загорѣлась душа пустыннолюбимаго старца пожить тамъ въ любезномъ безмолвіи. Когда объявилъ онъ о своемъ желаніи игумену и братіи: они никакъ не хотѣли разстаться съ великимъ старцемъ. Чудная ревность къ суровымъ подвигамъ! Убѣленный сѣдинами старецъ ночью бѣжалъ съ Валаама. Когда достигъ онъ берега Бѣлаго моря и сталъ распрашивать прибрежныхъ жителей о соловецкомъ островѣ: они расказали ему, что островъ — великъ, съ озерами, лѣсами, горами, но не обитаемъ, отъ того, что очень неудобно сообщеніе съ нимъ. Этотъ расказъ еще болѣе воспламенилъ въ старцѣ желаніе поселиться на немъ. Замѣтивъ это желаніе въ старцѣ, собесѣдники, какъ ни привыкли сами къ суровой сѣверной зимѣ, смотря на сѣдины его улыбались намѣренію его.
