крѣпостнымъ «ретраншаментомъ» и приказалъ овладѣть имъ 20 апрѣля.
Кутузовъ составилъ диспозицію для атаки въ духѣ идей главнокомандующаго. Для атаки было назначено три колонны по два баталіона каждая—генералъ-маіоровъ Репнинскаго, Хитрово и князя Вяземскаго, всего до 8,000 чел., впереди которыхъ шли команды охотниковъ и рабочихъ и за которыми имѣлись частные резервы по 3 баталіона и общій резервъ 8 эскадроновъ и 12 орудій. Со стороны Кутузова сдѣлано было все, отъ него зависѣвшее, въ видахъ обезпеченія успѣха штурма, но ему не было дано возможности распоряжаться операціею вполнѣ самостоятельно; къ тому же и силы, назначенныя для атаки, были недостаточны. Преждевременная атака лѣвой колонны, въ то время, когда двѣ другія еще не подошли къ «ретраншаменту», дала непріятелю время приготовиться къ отпору. Атака окончилась неудачею; наши потери: 2.229 чел. убитыми и 2.550 ранеными (а по нѣкоторымъ показаніямъ до 9.000 чел.). Князь Прозоровскій рыдалъ, падалъ на колѣни и рвалъ остатки своихъ волосъ; находившійся же при этомъ Кутузовъ сказалъ: «Не такія бѣды бывали со мною, я проигралъ аустерлицкое сраженіе, рѣшившее участь Европы, да не плакалъ».
Послѣ этой неудачи главнокомандующій созвалъ военный совѣтъ, который принялъ планъ, повидимому, составленный Кутузовымъ, опять таки согласно съ идеями князя Прозоровскаго: овладѣть Браиловымъ правильною осадою, затѣмъ перейти черезъ Дунай у Туртукая, Браилова и Галаца, овладѣть всѣми дунайскими крѣпостями, двинуться къ Балканамъ, поднять болгаръ, разбить турецкую армію, если бы она встрѣтила насъ въ Болгаріи и идти на Адріанополь, чѣмъ вынудить турокъ просить мира. Между тѣмъ императоръ Александръ находилъ необходимымъ быстро наступать къ Константинополю, не стараясь овладѣть всѣми крѣпостями, и вообще дѣйствовать съ возможно большею энергіею. Князь Прозоровскій, съ своей стороны, не только съ этимъ не соглашался, но даже не признавалъ возможнымъ начинать наступленіе хотя бы во исполненіе плана, принятаго военнымъ совѣтомъ. Кутузовъ, въ свою очередь, не соглашался съ главнокомандующимъ и находилъ возможнымъ начать наступленіе. Такое противорѣчіе не нравилось фельдмаршалу. Онъ жаловался военному министру на Кутузова и писалъ будто бы онъ «порочитъ его дѣйствія, возбуждаетъ недовѣріе къ нему и служитъ ему не помощникомъ, а помѣхою». Въ виду этого Государь писалъ князю Прозоровскому 4 іюня 1809 г.: «Желая изыскать лучшій и благовидный способъ къ порученію отдѣленнаго отъ васъ поста генералу Кутузову, я избралъ за лучшее назначить его командиромъ резервнаго корпуса… Полагаю, что таковое назначеніе, отдаляя его, непримѣтнымъ образомъ, отъ арміи, удовлетворитъ желанію вашему и, вмѣстѣ съ тѣмъ, отдалитъ всякія заключенія, могущія возродиться въ семъ случаѣ». Вмѣстѣ съ тѣмъ, князю Прозоровскому былъ доставленъ и рескриптъ на имя Кутузова о новомъ его назначеніи, съ тѣмъ, чтобы фельдмаршалъ лично вручилъ ему этотъ рескриптъ, когда признаетъ нужнымъ. Но князь Прозоровскій находилъ это недостаточнымъ и 18 іюня писалъ Государю: «Будучи обращенъ въ резервный корпусъ, Кутузовъ имѣлъ бы обширное поле обратить все дѣйствіе его интригъ противъ меня, такъ что онъ принудилъ бы меня возвратиться изъ за Дуная, или же, прижавшись къ сей рѣкѣ, послать къ нему отрядъ; сверхъ того, будучи тонокъ и зная службу, онъ могъ бы допустить непріятеля сжечь магазины и, нѣкоторымъ образомъ, преподать туркамъ къ тому способъ, а вину возложить на частнаго, на постѣ находящагося генерала, который бы за это пострадалъ; онъ же самъ всегда былъ бы правъ». На это Государь, увѣдомляя князя Прозоровскаго объ увольненіи отъ должности литовскаго военнаго губернатора генерала А. М. Римскаго-Корсакова, спрашивалъ, не назначить ли на его мѣсто Кутузова. Фельдмаршалъ, желая имѣть Кутузова подальше отъ себя, съ радостью на это согласился.
Государь, конечно, не могъ повѣрить этому чудовищному и нелѣпому утвержденію Прозоровскаго, что Кутузовъ можетъ даже измѣнить присягѣ и долгу, лишь бы только повредить князю Прозоровскому; тѣмъ не менѣе, подобное отношеніе фельдмаршала не могло не уронить Кутузова въ мнѣніи Государя еще болѣе, чѣмъ это произошло послѣ аустерлицкой неудачи. Во всякомъ случаѣ, Государь не могъ также
крепостным «ретраншаментом» и приказал овладеть им 20 апреля.
Кутузов составил диспозицию для атаки в духе идей главнокомандующего. Для атаки было назначено три колонны по два батальона каждая — генерал-майоров Репнинского, Хитрово и князя Вяземского, всего до 8,000 чел., впереди которых шли команды охотников и рабочих и за которыми имелись частные резервы по 3 батальона и общий резерв 8 эскадронов и 12 орудий. Со стороны Кутузова сделано было всё, от него зависевшее, в видах обеспечения успеха штурма, но ему не было дано возможности распоряжаться операциею вполне самостоятельно; к тому же и силы, назначенные для атаки, были недостаточны. Преждевременная атака левой колонны, в то время, когда две другие ещё не подошли к «ретраншаменту», дала неприятелю время приготовиться к отпору. Атака окончилась неудачею; наши потери: 2.229 чел. убитыми и 2.550 ранеными (а по некоторым показаниям до 9.000 чел.). Князь Прозоровский рыдал, падал на колени и рвал остатки своих волос; находившийся же при этом Кутузов сказал: «Не такие беды бывали со мною, я проиграл аустерлицкое сражение, решившее участь Европы, да не плакал».
После этой неудачи главнокомандующий созвал военный совет, который принял план, по-видимому, составленный Кутузовым, опять-таки согласно с идеями князя Прозоровского: овладеть Браиловым правильною осадою, затем перейти через Дунай у Туртукая, Браилова и Галаца, овладеть всеми дунайскими крепостями, двинуться к Балканам, поднять болгар, разбить турецкую армию, если бы она встретила нас в Болгарии и идти на Адрианополь, чем вынудить турок просить мира. Между тем император Александр находил необходимым быстро наступать к Константинополю, не стараясь овладеть всеми крепостями, и вообще действовать с возможно большею энергиею. Князь Прозоровский, с своей стороны, не только с этим не соглашался, но даже не признавал возможным начинать наступление хотя бы во исполнение плана, принятого военным советом. Кутузов, в свою очередь, не соглашался с главнокомандующим и находил возможным начать наступление. Такое противоречие не нравилось фельдмаршалу. Он жаловался военному министру на Кутузова и писал будто бы он «порочит его действия, возбуждает недоверие к нему и служит ему не помощником, а помехою». Ввиду этого Государь писал князю Прозоровскому 4 июня 1809 г.: «Желая изыскать лучший и благовидный способ к поручению отделённого от вас поста генералу Кутузову, я избрал за лучшее назначить его командиром резервного корпуса… Полагаю, что таковое назначение, отдаляя его, неприметным образом, от армии, удовлетворит желанию вашему и, вместе с тем, отдалит всякие заключения, могущие возродиться в сем случае». Вместе с тем, князю Прозоровскому был доставлен и рескрипт на имя Кутузова о новом его назначении, с тем, чтобы фельдмаршал лично вручил ему этот рескрипт, когда признает нужным. Но князь Прозоровский находил это недостаточным и 18 июня писал Государю: «Будучи обращён в резервный корпус, Кутузов имел бы обширное поле обратить всё действие его интриг против меня, так что он принудил бы меня возвратиться из-за Дуная, или же, прижавшись к сей реке, послать к нему отряд; сверх того, будучи тонок и зная службу, он мог бы допустить неприятеля сжечь магазины и, некоторым образом, преподать туркам к тому способ, а вину возложить на частного, на посте находящегося генерала, который бы за это пострадал; он же сам всегда был бы прав». На это Государь, уведомляя князя Прозоровского об увольнении от должности литовского военного губернатора генерала А. М. Римского-Корсакова, спрашивал, не назначить ли на его место Кутузова. Фельдмаршал, желая иметь Кутузова подальше от себя, с радостью на это согласился.
Государь, конечно, не мог поверить этому чудовищному и нелепому утверждению Прозоровского, что Кутузов может даже изменить присяге и долгу, лишь бы только повредить князю Прозоровскому; тем не менее, подобное отношение фельдмаршала не могло не уронить Кутузова в мнении Государя ещё более, чем это произошло после аустерлицкой неудачи. Во всяком случае, Государь не мог также
