— Да къ вашей милости. Какъ я теперь долженъ ни причемъ остаться, то не пожалуете ли мнѣ усадебной земельки подъ избу.
— А тебѣ кто позволилъ торговать водкой?
— Я у міра спрашивался.
— Да развѣ міръ могъ тебѣ позволить безъ согласія владѣльца? Да и стоило ли тебѣ изъ-за пустяковъ заводить всю эту гадость?
— Помилуйте, какъ же не стоило. Я на Святой продалъ сорокъ ведерокъ, да отъ каждаго попользовался по рублю серебромъ.
Признаюсь, послѣдній аргументъ меня сильно озадачилъ. Передъ такимъ фактомъ всякое краснорѣчіе нѣмѣетъ. Этотъ дрянной человѣкъ никакими усиліями не можетъ (продолжая быть дряннымъ) пріобрѣсти въ продолженіе цѣлаго года и 20 рублей, а тутъ онъ въ одну недѣлю безъ труда заработалъ вдвое.
— Да вѣдь тебѣ въ третьемъ годѣ, при уставной грамотѣ, дана была усадебная земля.
— Точно такъ. Да теперь какъ братья-то подѣлились, такъ они ее за себя взяли. А мнѣ теперь некуда.
— Кто жь теперь виноватъ, что ты свою землю отдалъ. Другой ничего не получитъ, а тебѣ, за водочную торговлю давай вдвое. Ступай.
— Сдѣлайте милость.
— Ступай, ступай!
Не успѣлъ Азоръ исчезнутъ за дверью, какъ черезъ порогъ переступили пожилой дворовый съ женою и тотчасъ повалились въ ноги.
— Говорите, чтó надо. А будете тутъ валяться, выгоню вонъ!
Оба мгновенно вскочили. Я зналъ, что у этихъ просителей водятся деньжонки.
— У насъ, батюшка, на барскомъ дворѣ собственная избенка и клѣть.
— Мнѣ вашей избы не надо, берите ее съ Богомъ.
— Мы вотъ, не пожалуете ли намъ усадебной землицы хатку поставить?
— Земли вамъ никакой не слѣдуетъ. За тѣмъ и размежевываются, чтобы черезполосицы не было. А такъ какъ васъ всего двое, то я за землей не постою. Когда посредникъ пріѣдетъ, то я объявлю ему, что даю на вашу долю
