[Татарскому и] Еллинскому и злата много отпусти с нимъ ко Царю. Захарія же дои́де земли Резанскіе, и слышавъ то, яко Олгъ Резанскіи и Олгирдъ Литавскіи приложилися[1] к Мамаю Царю, и посла к Великому Князю тайно посла. Князь же Великіи слышавъ то з братомъ своимъ, начаша сердцемъ двизатися оба, ярости и горести наполнився, ставъ[2] мача молитися: „Господи Боже мой, на тя надѣюся в правду[3], ты бо еси волю твориши любящимъ тя; аще ми врагъ пакости дѣя, то подобаетъ ми противу его итти, яко искони есть врагъ христіянству. Но с нимъ друзи моя и ближниї мои тако на мя оумыслиша. Суди, Господи, по правдѣ между ихъ я мною, азъ бо ни единаго зла сотворихъ имъ, развѣ чти и даровъ от нихъ пріяхъ, имъ и воздаяхъ. Но суди, Господи, по правдъ моей, да скончается злоба грѣшныхъ[4].“ Поимъ же брата своего Князя Владимера и иде вдругіе Преосвященному Митрополиту Кипреяну, повѣдай ему, какъ[5] приложилися и совокупилися съ Мамаемъ. И рече Преосвященный Митрополитъ Кипреянъ: „То и симъ паки, Князь, же вѣси, кою обиду сотворилъ еси имъ?“ Князь же Великіи прослезився, рече: „Азъ есми, господине, грѣшный человѣкъ предъ Богомъ,
