ніе в нощи: той видѣв на высоцѣ облакъ изрядно идяше от востока, из него же изыдоша два юноши свѣтлы, имуще во обоихъ рукахъ мечи остры и ркуще полковникам[1]: „Кто вамъ повелѣ требити отечество наше? намъ бо дарова Господь.“ И начаша ихъ сѣчи. Оттолѣже оувѣренъ бысть человѣкъ той, и нача быти цѣломудръ. На оутріи же повѣда Великому Князю единому. Онъ же рече ему: „Никомоу жъ сего повѣдай.“ Самже[2] воздѣвъ руцѣ на небо и нача молитися, глаголя: „Господи владыко, человѣколюбче, молитвою святыхъ мученикъ Бориса и Глѣба, помози, Господи[3], яко Моисею на Аммалика и Давиду на Голіафа, и первому Ярославу на Святополка и прадѣду моему, Великому Князю Александру на хвалящагося[4] Короля Римскаго[5]! Воздай же ми, Господи, не по грехомъ моимъ; но излѣй на ны милость свою, и просвѣти насъ благооутробіемъ твоимъ, да не порадуются врази наши въ насъ и не рекутъ во странахъ вѣрныхъ[6]: гдѣ есть Богъ ихъ, на него же оуповаша?“
Приспѣвше же Сентябрія великому празднику и начальному дни спасенія роду христіянскому, Рожеству святѣй Богородицы, свѣтающеся Христову
