На другой день я былъ у Ростопчина; онъ принялъ меня съ прежнею любезностію, говорилъ о скоромъ отправленіи меня обратно въ армію, а графиня много распрашивала объ ихъ сынѣ, который какъ сказано выше, былъ близокъ ко мнѣ, какъ адъютантъ Барклая. Въ домѣ Растопчина я познакомился съ Карамзинымъ, извѣстнымъ писателемъ, и въ то время работавшемъ надъ своею Исторіею Государства Россійскаго. Этотъ почтенный, высокообразованный и пріятный человѣкъ, татарскаго происхожденія, какъ показываетъ его фамилія выражалъ живое желаніе свое отправиться къ арміи, чтобы видѣть вблизи военныя дѣйствія и сраженіе для вѣрнѣйшаго описанія ихъ. Въ домѣ же Ростопчина я узналъ маіора Барнекова, котораго графъ принялъ къ себѣ для излеченія его отъ ранъ въ тиши и спокойствіи.
Хотя въ гостепріимной Москвѣ я составилъ себѣ много знакомствъ, но я по преимуществу и постоянно бывалъ въ домѣ Ростопчина. По утрамъ я ходилъ сюда, чтобы узнать свѣжія новости изъ арміи, являлся къ обѣду, потому что получилъ разъ навсегда приглашеніе, являлся наконецъ вечеромъ, чтобы высказать графу и графинѣ, какъ бы я охотно былъ въ дорогѣ въ главную квартиру. Но графъ давалъ уклончивые отвѣты и откладывалъ мое отправленіе со дня на день. Прошелъ такимъ образомъ цѣлый рядъ дней и терпѣніе мое лопалось. Однажды утромъ, безпокойный, я въ передней графа разговаривалъ съ его адъютантомъ Обрѣзковымъ, и, нарочно возвысивъ голосъ, сказалъ ему: «Да скажите же графу, что мое терпѣніе кончилось; мнѣ не въ терпѣжъ быть здѣсь праздношатающимся зѣвакой. Мой долгъ, моя честь, каждый ударъ моего пульса призываютъ меня въ армію. Если графу нужно что писать главнокомандующему, то его бумаги можетъ отвезти въ главную квартиру любой драгунъ. Я не могу больше ждать, и если меня не отпустятъ, то уйду пѣшкомъ въ армію».
Слова эти я нарочно говорилъ громко, чтобы графъ могъ чрезъ двери слышать ихъ. Онъ отворилъ двери и кивнулъ мнѣ войти къ нему. Здѣсь онъ взялъ меня за руку и безъ дальнихъ вступленій сказалъ: «Господинъ маіоръ, ваше нетерпѣніе похвально: вы военный и въ васъ есть чувство чести и обязанности вашего состоянія. Но мнѣ прискорбно вамъ объявить, что въ депешѣ, привезенной вами, содержится приказъ о задержаніи васъ подъ какимъ либо предлогомъ въ Москвѣ и наблюденіи за вами. Въ арміи васъ подозрѣваютъ, догадываются, что вы… но я не могу договорить. Довольно, я долженъ отложить вашъ отъѣздъ. Ваша откровенность и все существо ваше, не обнаруживающее въ васъ измѣнника, преклонили меня на вашу сторону. Считайте мой домъ и впредь открытымъ для себя; мнѣ будетъ пріятно, если вы будете ежедневно посѣщать меня. Ваша невинность безъ сомнѣнія обнаружится, и я дозволяю вамъ обра-
