титься съ просьбою къ государю. Вашу просьбу я отправлю съ моими бумагами».
Графъ могъ спокойно оканчивать свою рѣчь, потому что при самомъ началѣ ея я уже остолбенѣлъ. Можетъ быть лицо, да закушенныя губы показывали бурю, свирѣпствовавшую въ моей душѣ. Ростопчинъ снова взялъ меня за руку и сказалъ: «Не нужно мнѣ вашихъ объясненій, но я беру съ васъ честное слово, что вы не предпримете никакихъ печальныхъ рѣшеній. Оставайтесь здѣсь въ комнатѣ, успокойтесь; здѣсь вы можете также писать». Графъ оставилъ меня съ этими словами; я быстро ходилъ по комнатѣ, гнѣвъ разрывалъ мою грудь; я бросился къ столу и слова тоски, печали и негогованія излилъ на бумагѣ. То были письмо къ Барклаю и прошеніе къ Государю.
Меня глубоко огорчала скрытность поступковъ главнокомандующего въ отношеніи меня. «Я началъ вспоминать какъ встревоженно говорилъ онъ со мною въ послѣдній разъ, какъ кратки и отрывочны, даже таинственны были его фразы касательно меня. По временамъ я думалъ: «Да развѣ самъ Барклай не находится подъ вліяніемъ подавляющей силы, и развѣ о немъ въ послѣднее время не распространилось въ войскѣ и народѣ мнѣніе, какъ объ измѣнникѣ? Въ непріязненной клеветѣ противъ меня могъ-ли онъ принять мою сторону, не рискуя потерять и малое довѣріе, какое еще сохранялось къ нему?» Я рѣшительно ничего не зналъ ни того въ чемъ меня обвиняютъ, ни вины, которую на меня взводятъ, но въ той темнотѣ, въ которой я бродилъ ощупью, блестѣлъ лучь неколебимой увѣренности въ прямоту и благородство Барклая. Въ послѣдствіи я убѣдился, что не ошибался въ нихъ. Въ письмѣ къ своей женѣ, урожденной Смитенъ и принадлежавшей къ весьма распространенной въ Лифляндіи фамиліи, онъ писалъ съ глубокимъ участіемъ обо мнѣ и о несчастномъ обвиненіи, защитить противъ котораго меня онъ не могъ при своемъ положеніи. Онъ сожалѣлъ обо мнѣ и выражалъ твердую увѣренность, что моя совершенная невиновность скоро обнаружится.
Подозрѣніе жертвою котораго я сдѣлался, возникло изъ слѣдующаго обстоятельства. Выше было разсказано, что при одномъ счастливомъ дѣлѣ въ окрестностяхъ Рудни были захвачены бумаги генерала Себастіани. Между этими бумагами нашли письмо, извѣщавшее генерала о предстоящемъ движеніи русскихъ войскъ. Кто же послалъ это письмо? Указывали то на того, то на другаго, наконецъ остановились на мнѣ. Во первыхъ, мнѣ были извѣстны распоряженія главнокомандующаго, во вторыхъ въ 1809 г., въ бытность мою въ Вѣнѣ, я находился въ наполеоновской арміи и много вращался между французами, наконецъ, недавно, во время посылки меня къ Мюрату, я цѣлыя сутки провелъ вмѣстѣ съ Себастіани. Значитъ
